Архимандрит Иосиф (Сафронов) 1905 - 1993

(Сафронов Иван Яковлевич) 
служил в Новгородской епархии 1945 -1993

архим. Пётр Чесноков, прот. Александр Зравомыслов, Митрополит Григорий (Чуков), ???, прот Николай Чернышов

2- ой ряд:???, диакон Анатолий Горностаев, иерей Иосиф Потапов, диакон Лука Гурихин, игумен Иосиф (Сафронов), ???, Симеон протодиакон Дмитриев, водитель владыки.

     
^{третий слева:.прот. Александр Ильин, епископ Сергий(Голубцов), игумен Иосиф (Сафронв). диакон Анатолий Горностаев}

Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в.

(с) ПСТГУ, ПСТБИ (с) Братство во Имя Всемилостивого Спаса

   Иеромонах Иосиф (Сафронов), 1949г  .                         Архимандрит Иосиф (Сафронов Иван Яковлевич) 

 Сафронов Иван Яковлевич родился 8 июня 1905г в Тульской губ., Ефремовский у., д.Лаврово в крестьянской семье.
В следственном деле [Д.1] за 1949г. о.Иосиф заявил, что в 1917–18гг. его отец
изменил его возраст на 5 лет, записав год рождения 1910, а не 1905г., это
был сделано, чтобы не взяли на службу в Красную Армию [Л.19.]

Места проживания

Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 
Год начала 1909  Год окончания 1918 
Жил у деда-епископа, находившегося в Ново-Иерусалимском монастыре на покое.
В 1912г. ездил с хором в Рим на фестиваль духовной музыки (делегацию возглавлял
св. митрополит Владимир (Богоявленский)). Хор удостоился первой премии и поездки
в Иерусалим. В 1918г. все насельники были изгнаны из монастыря
Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 
Вернулся в монастырь в начале 1920-х годов

Рукоположение

1922 монах Иосиф  

Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 
иеродиакон 
Место Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 
Рукоположен в иеродиакона в 1922г.?

Служение

1922 -1929 Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 
иеродиакон 
Рукоположение

1929 иеромонах 
Место Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 

Служение

Московская губ., Звенигородский у., г.Воскресенск, Ново-Иерусалимский монастырь 
1929 иеромонах 
В 1929г. Ново-Иерусалимский монастырь был закрыт окончательно
Тульская губ., г.Ефремов, собор 
1929 -1931 иеромонах  О.Иосиф занимался миссионерской деятельностью
Тульская о. 1931 -1935 иеромонах 
Был арестован за сопротивление закрытию церкви в селе, в котором о.Иосиф служил

Аресты

Тульская о. 1.4 1935г Особое Совещание при НКВД СССР 
14/05/1935 Обвинение "контрреволюционная агитация" Статья ст.58–10 УК РСФСР 
Приговор 3 года ИТЛ 
В следственном деле за 1935г. проходит как Сапронов Иван Яковлевич, 1910г.
рождения [см. Д.Л.79.], это объяснялось тем, что его фамилия была написана
по тульскому наречию

Места заключения

Карелия, пос.Медвежья Гора, Беломоро-Балтийские лагеря 
16.5.1935 16.5.1937 Из лагеря был освобожден досрочно
Карелия, пос.Медвежья Гора 
16.5.1937 - 5.11.1941
По освобождении из заключения отправлен на поселение в пос.Медвежья Гора, где работал портным. 23 июня 1941г. был отправлен на оборонные работы в Пряжеском районе Карелии (Пряжевская губа), где проработал до 5 ноября 1941г. В районе Кивач вместе с другими рабочими попал в плен к финнам и был заключен в тюрьму
Финляндия, г.Сан Микель, тюрьма 
8.12. 1941 -25 12.1941
В тюрьме подозревался финскими властями в шпионаже, после того как у него нашли
священническую одежду и принадлежности. Для выяснения действительно ли он является священнослужителем был подвергнут экзамену протопресвитером Василием Саариен и военным благочинным Иоанном Ушаковым, "которые окончательно убедились, что он не шпион, предложили ему должность священника в финских лагерях для военнопленных
Финляндия, г.Лапенрата, лагерь для военнопленных 
25.12.1941 – 10.1944
Служил в лагерях г.Лапенрата, не имея права свободного передвижения по Финляндии, до октября 1944г. После заключения мира с Финляндией приехали советские власти и всех гражданских и военнопленных стали репатриировать на Родину. О.Иосиф был зачислен в комиссию по расследованию фашистских зверств в Финляндии, после окончания этой операции был доставлен с последним эшелоном в СССР. Позднее, во время следствия, о.Иосиф на вопрос из каких побуждений он пошел на службу финнам ответил: "Из убеждений чисто религиозного порядка, в силу своих глубоких убеждений я пошел, — совершенно добровольно пошел, — на службу к финнам в качестве священника. Я хотел, как священник, сделать хорошее дело для русских людей в Финляндии... Каких-либо антисоветских побуждений, которые бы послужили причиной моего поступления на службу к финнам в качестве священника у меня не имелось".
     По версии [З.1,2] перед началом войны ушел в Финляндию, где служил на приходе. Был в Париже у митрополита Евлогия (Георгиевского). В 1946г. вместе с группой 12 священников, служивших в Финляндии, вернулся в Россию по приглашению Патриарха Алексия (Симанского). Вернувшись, о.Иосиф приехал в Ново-Иерусалимский монастырь, но не вошел в него. Плакал, увидев, что осталось от монастыря. В Финляндии оставалось еще 30 священнослужителей, которые ждали от о.Иосифа условного знака для возвращения. По совету местного начальника милиции (тайно верующего) знак для приезда остальных священников из Финляндии о.Иосиф не передал

Места проживания

Новгородская о., г.Валдай 19.12.1944 -3.1945
19 декабря 1944г. прибыл в г.Валдай, где находился по март 1945г., существуя
на паек, который выдавался репатриированным гражданам

Служение

Новгородская о., Шимский р., с.Подгощи, Свято-Троицкая церковь 
иеромонах 22.3 1945 – 283.1949
Был принят митрополитом Григорием (Чуковым) и получил назначение на приход.
22 марта 1945г. по его заявлению назначили на приход в с.Подгощи, где он служил
до своего ареста в 1949г.

Аресты

Новгородская о., Шимский р., с.Подгощи 
Год ареста 28.3.1949 
В постановлении на арест было сказано: "Находясь на временно оккупированной
финнами территории, а затем в самой Финляндии САФРОНОВ И.Я. с декабря 1941года
по декабрь 1944 года, служил священником в финских лагерях русских
военнопленных N 6 г.Выборга и N 65 в г.Лапперанто, являлся активным
пособником финских властей и проводил среди военнопленных антисоветскую
агитацию, призывая их не возвращаться в Советский Союз". Из предъявленных
обвинений о.Иосиф признал только сам факт службы священником в лагерях для
военнопленных, остальные обвинения отверг

Осуждения

Военный трибунал войск МВД Ленинградской обл. 
26/11/1949 Обвинение "во время проповедей и в беседах с прихожанами проводил антисоветскую агитацию" Статья ст.58–10 ч.II УК РСФСР 
Приговор 25 лет ИТЛ с поражением в правах на 5 лет с конфискацией имущества 
Во время суда, когда было предоставлено последнее слово подсудимому, о.Иосиф
сказал: "Как должно быть, так и будет, как суд находит нужным, так пусть и судит. Пускай на этом свете я буду страдать, но зато в загробном мире буду блаженствовать. Всевышний учит нас терпению, а потому я никого не проклинаю, если меня осудят". Кассационная жалоба Сафронова И.Я. о снижении меры наказания была оставлена без удовлетворения.
В 1955г. комиссия по пересмотру дел, осужденных за контрреволюционную преступления,
содержащиеся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР направила дело о.Иосифа
в Военный Трибунал для пересмотра
Военный трибунал Ленинградского военного округа 
18/05/1955 
Приговор срок наказания снизить до 10 лет 
В соответствии со статьями Указа президиума Верховного Совета СССР от 17.09.1955г.
из-под стражи освободить со снятием судимости и поражения в правах

Места заключения

28.3.1949 Новгород, тюрьма N1 
Год окончания 1949 - 1949
Ленинград, внутрення тюрьма УМГБ (ул.Войкова, 25) 
26.9.1949 -12.1949
Северная ж.д., ст.Ерцево, Каргопольлаг 
12.1949  - 24.10.1955.
Освободился из лагеря 24 октября 1955г.

Служение

22.12 1955 – 3. 1958Ленинградская о., Шимский р., с.Подгощи, Свято-Троицкая церковь 
иеромонах 
Рукоположение

1.4.1958. игумен 
Аресты

Год ареста 1959 Приговор 3 года ИТЛ 

Места заключения

1959 ИТЛ Освободился из лагеря в 1962 или 1964 году

Служение

Новгородская о., Хвойненский р., д.Внуто, Успенский храм 
4. 1978 игумен О.Иосиф служил в Успенском храме после освобождения из лагеря в 1962 или 1964 году

Рукоположение

29.4.1978 архимандрит 
4.1978. Новгородская о., Хвойненский р., д.Внуто, Успенский храм 
архимандрит  О.Иосиф служил в Успенском храме до ареста в 1985 или 1986г.

Аресты

Новгородская о., Хвойненский р., д.Внуто 
1986 году

Места заключения

Ленинград, следственный изолятор тюрьмы "Кресты" 
1986 - 1987Ленинград, психиатрическая больница закрытого типа 
Служение

Новгородская о., Хвойненский р., д.Внуто, Успенский храм 
1987 -  1993
В 1991г. испросил благословения Святейшего Патриарха Алексия II на перенесение
мощей преп.Никандра Городноезерского.

Перенесение мощей совершено 20 сентября 1992 года

Кончина 16.8.1993 
Место Новгородская о., Хвойненский р., д.Внуто 
Место захоронения Новгородская о., Хвойненский р., д.Внуто, за алтарем Успенского храма 

Реабилитация

Дата 28/08/1992 
Кем реабилитирован Зам. Прокурора Новгородской обл. 
По году репрессий 1949 

− Заявители " 

1. Бочарова Елена Валерьевна

− Документы 

1.Архив УКГБ по Новгородской обл. Д.1а/15079.

Наша газета уже рассказывала об архимандрите Иосифе (Сафронове) («Последний монах Нового Иерусалима», № 557, февраль 2007 г.), но хотелось бы вернуться к этой теме, потому что нам есть ещё что сказать, дополнить

Отец Иосиф (Сафронов)

Сохранились уникальные кадры, где батюшка говорит о своём житье-бытье в умирающей новгородской деревне Внуто, посреди которой на горке, словно крепость, стоит дивный деревянный храм – единственное, что оказалось незыблемо. Всё население Внуто в начале 90-х составляло пять душ, включая 90-летнего батюшку и его келейницу – слепую монахиню Антонию (Гаврилову). Самому молодому жителю было семьдесят четыре, ещё двое стариков-инвалидов уже не выходили из дома. «Вымерли все, абсолютно, – говорил батюшка. – А было много, всегда была полна церковь. Постепенно начали умирать, один за одним. Я тут прожил 26 лет, оглянулся, а ничего не сделал. У-ух, сколько делов осталось. А сил уж нету».

На вопрос, присылают ли сюда служить молодых священников, старец ответил: «Что тут молодому делать? На горе сесть соловьём петь? Мне вот то хлеб привезут, то что. А приедет молодой, он ведь приедет семейный. Чем ему жить-то здесь? Так что я здесь целиком и полностью до конца! Смогу ли я служить до конца, нет ли, но я должон до конца. Вот так. Никуда я отсюда не намерен».

Так он и стоял там до последнего дня, а когда не стало отца Иосифа, место его занял ученик – отец Михаил Ганешин. Ему пришлось отправить в Тверь семью – пятерым детям нужно было учиться. Топил печь, писал образа – по многим отзывам, был одним из лучших иконописцев в России. Умирающее Внуто не стало Богом забытым местом. К обоим отцам – и старому, и молодому – стекались паломники со всей России. Люди сами их находили.

* * *

Разыскания о судьбе старца по сей день ведёт монахиня Евфимия (Васильева), духовная дочь отца Михаила, со слов которой записана большая часть сведений о старце и с которой я взял интервью. Что-то оставил по себе сам отец Иосиф, что-то можно почерпнуть из его единственного интервью, записанного на видео.

Свидетель

Родился он в 1901 году в Тульской губернии в крестьянской семье перед праздником Иоанна Предтечи, оттого и назвали его Иоанном. В четыре года был отдан в Свято-Духов монастырь недалеко от дома, в восемь лет его забрал к себе двоюродный дедушка-епископ, поселившийся на покое в Новоиерусалимском монастыре. Отец Иосиф вспоминал, как его любили монахи: угощали конфетами, подставляли табуреточку, чтобы ребёнок мог петь на клиросе… В этих обителях обрёл Иван свой рай, не ведая, что будет однажды из него изгнан.

Выучившись пению, в двенадцать лет отправился в Рим вместе со сводным хором певчих. Когда приплыли на большом корабле-церкви в Италию, заняли на конкурсе первое место – видно, никто в мире не славил тогда Господа лучше русских людей. На обратном пути побывали в Иерусалиме и других святых местах. В том же году Иван увидел на 300-летие Дома Романовых Царскую Семью, которую почитал потом до конца своих дней. Это был, наверное, самый счастливый год в жизни отца Иосифа – 1913-й, тогда словно ангелы подняли его на небеса, чтобы полюбоваться на родную землю и весь крещёный мир.

После революции его забрали в Красную армию, в кавалерию. Но отец, по некоторым данным, чтобы спасти сына, на пять лет уменьшил в документах его возраст. Это подействовало, из армии Ивана выгнали. Родители, не желая ему горькой судьбы гонимого, стали отговаривать его от монашества, умоляя жениться. Может, и смогли бы уговорить, но промахнулись с невестой, точнее, с её отцом – кабатчиком. «Он хотел сделать из меня бесплатного вышибалу», – рассказывал потом отец Иосиф. В день, когда должны были быть устроены смотрины, Иван сбежал в Новоиерусалимский монастырь, а спустя несколько лет принял монашество.

Новоиерусалимский монастырь официально был закрыт в 1919 году, хотя монахов не трогали, позволив им создать сельскохозяйственную артель. «Богатейший монастырь был: хозяйственные, подсобные – все были учреждения, – вспоминал о. Иосиф. – Работали мы не покладая рук. Молились, обеспечивали не только себя, но и других, богомольцы приходили. Скота было, хутора были. Раньше хозяева всё делали, и все сыты были. А теперь вот как расправились с жизнью, до чего довели страну». Понятно, что долго это продолжаться не могло. Однажды, в конце 20-х, обитель посетил Сталин. Восхитился: «Вот как раньше строили. Ещё сто лет и больше простоит!» А через несколько дней в монастырь пришли чекисты.

«Шестьсот душ разогнали за короткие часы, – воспоминал о. Иосиф незадолго до смерти. – Велели одеться и выйти на площадь. Все вышли, схимонахи с палочками, против собора раскрыли святые ворота – и все вон. Это было в 4 часа вечера. Конная милиция на лошадях. Кого передавили, кого как».

* * *

В 1929 году Иван был рукоположён во иеромонахи, но вскоре арестован и отправлен на Соловки.

«Там только преступный мир праздновал, – рассказывал он. – Голодовка на всех пала, но эти были распоясанные вдребезги. А вот весь заключённый мир, там всем было тяжело. Все стояли пред смертию. А уж священникам это положено. Они первым делом шли на истребление, чтобы оттуда никто не мог вернуться: выживал из ста процентов духовенства один процент. Забыл, 32-й год или 31-й, на Пасху это случилось. Все восемнадцать архиереев, протоиереев вышли вперёд, сказав: “А вы, молодёжь, идите назад. Если что случится, уж мы пойдём в ответ”. Дошли до четвёртой песни, слышим: “Разойдись! Кто начинал тут?” Они отвечают: “Я, я, я…” “Ага, вы? Выходите”. И они вышли – восемнадцать человек. Вышли, услышали приказ: “Расстрелять”. И они лежали три дня нехороненые».

Это были святые, в смертный час думавшие, как спасти молодых, свою смену. Зная, что рискуют жизнью, отслужили последнюю в своей жизни литургию и взошли на Небеса. После этого запугать о. Иосифа стало невозможно. Он узнал, что такое настоящие священники и как близко Царствие Небесное. Когда в середине тридцатых вернулся домой, в одно время служил настоятелем в селе. За сопротивление закрытию церкви был осуждён Особым Совещанием при НКВД СССР 14 мая 1935 года на три года исправительных работ. Вероятно, к этому времени, хотя, возможно, и к более раннему, первому сроку, относится его воспоминание о том, как пришлось работать на Беломорканале по грудь в ледяной воде. Спасли добрые люди из местных жителей, каждый день топившие для узников баню.

Затем было что-то вроде ссылки в Медвежьегорск, где батюшке пришлось вспоминать золотошвейное дело – своё послушание в Новоиерусалимском монастыре. Золотых нитей ему, конечно, никто не давал, шил простыми, зарабатывая на пропитание. В 37-м особист из Кемлага Анатолий Воронин предупредил: «Ночью тебя расстреляют. Попробуй бежать». Ещё запомнились слова: «Чтобы вас никто не нашёл ни на земле, ни под водой, ни в небе».

Бежали вдвоём, однако точно неизвестно. Уходить решили в близкую Финляндию, но в пути заблудились. Закончились продукты, а с ними и силы. От голода начались галлюцинации. Беглецы слышали пение петухов, видели населённые деревни, шли туда, а там были все те же сопки, те же леса и болота. Забравшись на какую-то сопку, решили там умереть. Помолились, на обрывках бумаги записали фамилии, имена. Но Господь спас. Другу-художнику было видение. В просвете между облаками он увидел руку, показавшую, в каком направлении двигаться. «Смотри, смотри, рука в небе!» – крикнул он, обращаясь к отцу Иосифу. Тот увидел лишь просвет в пелене облаков, но поверил сразу. «В какую сторону указывает?» – «Вот туда». – «Ну, пошли!»

Спустились с сопки и буквально через несколько сот метров нашли лодку без вёсел, в которой плескалось несколько рыбин. Рыбу съели сырой. Лодку перекинули через речку, перешли по ней, а там, как вспоминал старец, наткнулись на финскую пограничную стражу, принявшую их за медведей. Как потом оказалось, бродили беглецы по тайге около двух месяцев.

* * *

В Финляндии батюшка служил в одном из православных храмов. В декабре 41-го был отправлен в тюрьму как советский гражданин, а затем в лагерь военнопленных: там он окормлял их три года – исповедовал и причащал, соборовал и отпевал. Судя по всему, батюшку хотели сделать духовником во Власовской армии. Немцы, забрав его у финнов, свозили в Париж, что было очень кстати – митрополит Евлогий (Георгиевский) передал отцу Иосифу святое миро. Но на сотрудничество с врагом иеромонах Иосиф так и не пошёл.

О своей жизни в то время говорил он обычно коротко: «Сколько там ни жил – чужой язык. Я ездил там по Европе, но куда ни приедешь – всё чужое. Мне как-то жаль стало свою страну. И решил: поеду я домой». Это был 46-й год. «И как же быстро забылись все ужасы, пережитые в Советском Союзе!» – вспоминал он.

Одно время служил в Псковской области. Был Новгородским благочинным и открывал после войны в Новгороде первую церковь – Николая Чудотворца. Её потом всё равно закрыли, решив, что место слишком людное, а батюшку снова отправили в тюрьму. Это был 1949 год.

На этот раз не били и не орали. Спокойно обвинили в том, что был пособником финских властей и «проводил среди военнопленных антисоветскую агитацию, призывая их не возвращаться в Советский Союз». Отец Иосиф категорически отверг обвинения. Выслушали, оформили – и вперёд в лагерь. Когда освободили в 55-м, растерянный чекист, занимавшийся его делом, решил поговорить: «Может быть, ты скажешь – советская власть виновата, что тебя арестовали?» У батюшки других идей на этот счёт не было. Чекист начал злиться. Выдал свою версию начинавшейся «оттепели»: «Потакают, чтобы узнать, что делается в народе. Попомни моё слово, посадют тебя ещё».

Возможно, угадал – батюшку года на три отправили в узы, после того как он в 58-м получил сан игумена. С начала 60-х батюшка служил в Хвойнинском районе Новгородской области, в храме деревни Внуто. Следующая посадка пришлась на 1985-й – это была последняя волна репрессий, поднятая Андроповым: решили закрутить гайки, не понимая, что всё подходит к концу. Арестован был за шпионаж. Даже присловье у него появилось по поводу арестов: «Опять бриться позвали». За кем он там, в деревне, шпионил, так и не смогли объяснить, но что передавал информацию на американские спутники, говорили уверенно.

«Я только стал печку растапливать, – удивлялся он. – Смотрю в окно. Боже мой, целый, как говорится, полк идёт! Залезли в подвал. Полсковородки нашли. Иконы конфисковали. Все записи, книги конфисковали. Всё порасшвыряли. Ужас! Я такого ареста не помню. Приезжали прежде спокойно, двое или трое приедут самое большее».

Отправили в «Кресты». Словно вернулись 30-е годы. Когда поняли, что обвинение развалилось, попытались запереть в сумасшедшем доме, потом снова вернули в тюрьму, не зная, что с ним делать. «Вдруг пришёл служитель и сказал: собирай вещички. Меня подвели к большим воротам, и прапорщик из охраны стал открывать их. “Куда переводят-то?” – спросил я. А он, открыв ворота, подтолкнул меня к выходу и сказал: “Домой, домой иди, батя”. Я вышел и заплакал».

«Можно ли простить тех, кто творил такое зло?» – спросили его однажды.

«Видишь, какое дело, – сказал старец. – Если бы они сознали это, что творили зло. Если бы они сознали, тогда бы и простить легко. Вот извини нас, был нажим такой, был владыка такой – деспот Сталин. Вот мы орудовали, сами боялись… По-евангельски – как тут не простить. Молитесь за убивающих вас, вот тут вопрос какой. За обижающих и тому подобное, даже за убивающих. Души ваши убить они не могут никогда. Вот так. Телеса убьют, а души не убить. Я лично сам сказал бы, что я прощаю. Ладно, пущай будет так. Но вы будете мучиться, вас всё равно задавит тоска об этом, что вы натворили».

«Я остался живой, а которые умерли, которые тама скончались… – глухо произнёс он однажды, потом добавил: – Всё ж таки Бог кого-то оставляет свидетелем, кого-то сохраняет».

Пустой улей

Как-то, в начале 90-х, отец Иосиф за одно лето крестил 723 человека. Впрочем, к нему и в советское время поток был хоть и поменьше, но довольно большой. Крестил без записи, не передавая списки властям. Среди тех, кто тайно у него появлялся, были и крупные руководители, само собой коммунисты. Ухитрялись то грузовик нанять, то трактор, чтобы доехать. Да и осознанно православных людей – паломников – в почти безлюдное Внуто приезжало столько, сколько не во всяком городском храме бывает в наше время. Нередко к людям, которые выходили на станции Анциферово, пристраивался советский внедорожник с негордым прозвищем «козлик». Сопровождал. Когда народ добирался до отца Иосифа, к ним врывались представители власти: «Так, где у вас регистрация? Что вы тут делаете? Зачем пришли? Что вы собираетесь делать, хотите остаться на ночь? Нет. Убирайтесь!» Но народу меньше не становилось.

А вот по окончании гонений произошло то, что сильно смутило отца Иосифа. Если прежде ехали лишь православные или те, кто готов был рискнуть ради крещения ребёнка, а значит, в душе что-то да было, то в новые времена пошли люди, которые раньше ни за что бы у него не появились, разве что арестовать или ещё как-то досадить.

«А в церковь они потом пойдут?» – спросили его как-то.

«Нет, – ответил батюшка. – Но требуют крещения. Вот два старика крестились – ровесники революции. “Что вас заставило прийти креститься?” – спрашиваю. “Нас обманули большевики. Нам говорили: ой-ё-ёй. А привели вот к какой голодовке. Не верим мы больше никому, крести нас”. Но не спасёт их крещение, потому что совершенно пустой улей, без пчёл».

Ответа, что с этим делать, батюшка так и не нашёл. Но утешался тем, что в этой руде попадались и золотые крупинки.

«Мы поехали обретать мощи»

Из Внуто отец Иосиф хотел уехать лишь один раз за тридцать с лишним лет служения. Это было в начале 60-х – власти донимали его тогда особенно жестоко. Совсем уже собрался в путь, но решил напоследок сходить на кладбище, где покоился преподобный Никандр Городноезерский. Когда добрался, увидел монаха, сказавшего ему: «Иосиф, никуда не уходи». И понял, кто его посетил. Преставился преподобный в 1603 году. И века не прошло, как был прославлен, очень много чудес от него исходило. Но при Екатерине Великой монастырь закрыли, а последний удар нанесли большевики, запретившие службы в храме. По всем естественным законам быть этому месту пусту, но вышло по-другому.

Со времени встречи со святым Никандром появилась у отца Иосифа мечта – перенести мощи святого из почти безлюдного тогда места во Внуто. «Ты что, опять хочешь туда, где ты был совсем недавно?» – спрашивали его в епархии в конце 80-х, имея в виду тюрьму.

О том, что было дальше, вспоминал отец Михаил Ганешин.

Батюшка не спешил – сначала выкопал с учениками картошку. Михаил, тогда ещё и не думавший, что станет священником, жил в одном из соседних селений, где у его родителей была дача. «Мы договорились, – вспоминал он, – что если они из Внуто поедут в Никандрово, то мне оставят на столбе записку». Как-то утром побежал к перекрёстку дорог, смотрит – белеет на столбе бумажка, а в ней: «Мы поехали обретать мощи».

Добрался до Никандрово. Могила преподобного оказалась окружена обелисками со звёздочками и была едва ли не самой неказистой из всех. Отец Иосиф вошёл в храм, который много лет был хранилищем зерна, и рядом с какой-то веялкой распростёрся на полу крестом, как молились древние подвижники. Долго просил о чём-то Бога, а потом встал и отправился к могиле. Там старец, которому было уже около девяноста лет, расположился на парусиновом походном стульчике и стал молиться, а помощники взялись за дело.

Сняли домкратом с могилы большой надгробный камень XIX века. Стали копать, наткнулись на ещё одно надгробие, но только XVII века. Копали чем дальше, тем осторожнее. Наконец пошли кости, но, ко всеобщему удивлению, оказалось, что в могиле, кроме святого, похоронены ещё несколько человек. «Слой за слоем мы опускались всё ниже и ниже, – рассказывал отец Михаил, – и вот в какой-то момент буквально около того места, где сидел батюшка, была расчищена плоская косточка. Чуть-чуть была выпуклая, и вот, увидев её, отец Иосиф сказал: “Да, это они”».

Дальше обнаружились останки, лежавшие в идеальном анатомическом порядке, не перемешанные друг с другом, не отдельные косточки. Михаилу приходилось бывать в археологических экспедициях, но такого он никогда не видел. «Не бывает такого, – утверждает он, – чтобы непотревоженными останки сохранялись, но вот тут мы обрели действительно нетленные мощи». Практически 400 лет они пролежали в земле.

К себе во Внуто перенёс старец мощи преподобного Никандра и останки своей матери – Дарьи Сафроновой. Она умерла давно, так и не дождавшись сына, в очередной раз сидевшего в лагере.

– А что отец Михаил про отца Иосифа вспоминал?

– У отца Иосифа была небольшая школа для духовных чад, которые приезжали к нему. Он обучал их чтению и пению. И среди них был отец Владимир (Шикин), дивеевский батюшка. Ох и перепадало ему от отца Иосифа! Мог и наорать, и дурнем назвать – воспитывал. И знаете, все его духовные чада были любимы людьми, наследовали от батюшки веру и любовь к людям.

Он был немножко чудотворец. Была такая история однажды на Пасхальную службу. Храм ведь на горке стоит, когда поднимаешься – тишина такая, будто ты попал в другой мир. Абсолютная тишина, благодатная. Но как-то на Пасху с грохотом подъехали на мотоциклах несколько ребят лет 16-17. Зашли в храм, хотели побузить, может, да только отец Иосиф умел одним взглядом остановить. Ребята притихли, постояли, а он им и говорит: «Идите, но не придётся вам на мотоциклах обратно ехать. Пешком пойдёте и потащите их на себе». Ребята засмеялись, однако мотоциклы у них так и не завелись. И потащили они их, толкая руками. Один из парней был настолько поражён, что сам потом стал священником.

Из рассказов вспоминается, что когда отец Иосиф был в лагере, то однажды отморозил ноги. Вертухаи отвезли его в лес и сказали: «Работай». Думали таким образом избавиться от умирающего человека, у которого, похоже, началась гангрена. Приехали через два дня за трупом – а батюшка живой и на ногах стоит хорошо, выздоравливает. Что вышло-то? Батюшка Господу помолился и услышал голос, подсказавший, что делать. Набрал коры, листьев, прикладывая к ногам, отвар какой-то сделал берёзовый и начал исцеляться.

Много лет по лагерям маялся. Последний раз в середине 80-х его обвинили в том, что он своим стареньким радиоприёмником ловил послания от американцев и сам им что-то передавал – какие-то сведения. Залезал для этого на крышу и передавал. На крыше он и правда часто бывал, несмотря на то что был стар. С двумя вёдрами краски взбирался и красил.

– Что же он мог передавать? Что грибы уродились?

– Это потом можно было шутить, а тогда было не до смеху. В камере ему спать не давали, на голову надевали железный обруч, сжимая её, адская боль была. К счастью, кто-то из его духовных чад передал сведения об аресте за рубеж, «Аргументы и факты» тут же напечатали опровержение. Батюшку выпустили. После этого он сильно сдал, стал побаливать. Так-то он был крепок, несмотря на многие годы, проведённые в лагере.

 Внуто, 1994 г. Фото А. Белашова. За слепой монахиней Антонией и матушками, помогавшими выжить храму в деревне на Новгородчине, видна колокольня Успенского храма. По-видимому, та самая, с которой отец Иосиф (Сафронов) через радиоприёмник «ВЭФ» передавал в середине 1980-х «секреты» советского государства на Запад… Именно такое абсурдное обвинение предъявили ему «органы» во время ареста.