Вставая на молитву вместе со своими детьми, мы растим тех, кто сможет помочь нам самим, когда мы уйдем в мир иной.
Святитель Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский, писал:
«Продолжая считать и усопших такими же членами своими, как и живых, и признавая молитву об усопших… всегдашним и неотменным долгом живых, святая Церковь, как все вообще в поведении христианина, заботливо упорядочивает и поминовение усопших… Не опуская ни одного случая, где и когда можно совершить поминовение усопших, Церковь вводит его в состав и общественного, и частного богослужения, и в домашнюю молитву»[1].
Кроме этого, в нашей Церкви несколько раз в году установлены дни особенного поминовения усопших – родительские субботы. Эти поминальные дни идут почти подряд Великим постом – на второй, третьей и четвертой седмице. Есть и другие поминальные субботы и даже не субботы – Радоница, которая бывает по вторникам на второй седмице после Пасхи. Кроме этого есть еще две вселенские родительские субботы – Мясопустная (за неделю до начала Великого поста) и Троицкая, в которые – «память, совершаемая всех от века усопших православных христиан, отец и братии наших».
В храме в такие поминальные дни совершаются особые богослужения, особые молитвы об усопших – и накануне вечером, на всенощной, и в сам день поминовения, на литургии, после которой бывают литии и панихиды, в храме и на кладбище.
И вот вопросы: зачем говорить с ребенком о поминовении усопших? Как можно встроить эти вроде бы не совсем детские темы в жизнь семьи? Как провести поминальные дни вместе с детьми? Попробуем разобраться.
Память о предках, память о прошлом
Когда мы вместе с детьми поминаем предков, это как минимум значит, что мы вообще о них помним. Так формируется «культура памяти». Так мы воспитываем человека, который осознает себя звеном в цепи своего рода, воспитываем ребенка, «помнящего родство», в отличие от «Ивана, родства не помнящего». Так воспитываем человека, «вписанного в исторический контекст», укорененного в «большом» роде – народе.
Об образовательном значении этой «культуры памяти» много и хорошо писал культуролог, искусствовед, филолог, академик АН СССР Дмитрий Сергеевич Лихачев в своих замечательных «Письмах о добром»:
«“Беспамятный” – это прежде всего человек неблагодарный, безответственный… Человек, совершающий недобрый поступок, думает, что поступок этот не сохранится в памяти его личной и в памяти окружающих. Он сам, очевидно, не привык беречь память о прошлом, испытывать чувство благодарности к предкам, к их труду, их заботам и поэтому думает, что и о нем все будет позабыто…
Уважение к труду наших предков… к их обычаям, к их песням и развлечениям. Все это дорого нам. Да и просто уважение к могилам предков. Вспомните у Пушкина:
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам. <…>
Животворящие святыни!
Земля была б без них мертва…
Память – основа совести и нравственности, память – основа культуры, «накоплений» культуры, память – одна из основ поэзии – эстетического понимания культурных ценностей. Хранить память, беречь память – это наш нравственный долг перед самими собой и перед потомками. Память – наше богатство»[2].
Поэтому, когда мы растим детей в памяти о прошлом, мы учим их ответственности за будущее. Так мы обеспечиваем своим малышам и уже-не-малышам культурное и нравственное воспитание.
А еще, когда мы растим детей в этой «культуре памяти», это в целом способствует гармоничному формированию личности каждого нашего ребенка. Современный, совсем не православный, но популярный во всем мире автор, Брюс Фейлер, рассказывает о масштабном исследовании, проведенном в 2001 году в США. И вот «ошеломляющие выводы» исследования: дети, которые просто знали, кто их предки, знали в числе прочего о трагедиях, болезнях и проблемах своих прадедов, слышали вроде бы ничего не значащие смешные и бытовые истории про своих бабушек и прабабушек, оказывались эмоционально более здоровыми, психически более уравновешенными, чем их сверстники, родства не помнящие; «чем больше детям известно об истории своей семьи, тем сильнее у них было чувство контроля над своей жизнью, выше самооценка»[3].
Многим родителям все это и без меня хорошо известно, некоторые родители испокон веков бережно передают своим детям память о семи-двенадцати-восемнадцати поколениях своих предков. Но многим и многим из нас почти неведома история собственного рода, а кому ведома – не все считают это важным, ценным – растить детей в «культуре памяти». Так, в современных государственных школах одно из стандартных заданий: «нарисуй родословное древо». И вот учителя рассказывают: далеко не все дети сходу указывают даже своих бабушек и дедушек; но что еще удивительнее – даже после консультаций с родителями ученики приносят в школу родословное древо, в котором редко указаны хотя бы прабабушки и прадедушки, а если указаны – это зачастую только имена, больше никаких сведений. То есть детям и, соответственно, их родителям порой ничего не известно. Конечно, эта ситуация возникла не на пустом месте: два-три-четыре поколения назад люди нередко сознательно скрывали свое прошлое. Скрывали информацию о раскулачивании, о том, что их родители были «врагами народа». Так, некоторые наши сограждане уже сейчас, в наше время, нечаянно узнают, что их прадеды были, например, священниками. Нередко жены репрессированных священников указывали, что их мужья до революции были «служащими» или «учителями»… Бабушка моего мужа только в 1980-е годы рассказала о том, что его прадед был старостой в храме, пел на клиросе, имел большое хозяйство и был раскулачен. В войну – обычная история – люди нередко сжигали документы, затем заявляли о «потере» и восстанавливали их с новой информацией, начиная жизнь с чистого листа. И вот так нередко оказывается, что сегодня многие из нас ведут историю своего рода, а значит, и своей страны, и собственную историю лишь с середины XX века, а до этого – неведомые, чужие, легендарные-сказочные или, наоборот, дикие-страшные «темные века»…
Что же делать, если в нашей жизни, в нашей семье нет памяти о родстве? Как вообще можно привести в свою жизнь эту культуру памяти?
Вот примерный разброс некоторых вариантов.
Собираем информацию. Если мы сами ничего или почти ничего не знаем о наших предках, пока не поздно – опросим наших родственников. Если давно не общались – как раз повод пообщаться. Можно записать на диктофон – пожилые люди, если их сочувственно и не перебивая слушать, иногда рассказывают многие подробности своей жизни, вспоминают то, что слышали от своих родителей, бабушек, дедушек. В старости многое забывается – но воспоминания детства часто не просто остаются, а становятся более яркими. Даже если когда-то мы уже опрашивали родных – хорошо иногда возвращаться к этим темам, снова спрашивать о том, что уже вроде бы спрашивали когда-то. Скорее всего, на этот раз всплывут новые воспоминания, новые подробности. Не обязательно при этом общаться с прямыми предками: наши троюродные тети и четвероюродные дедушки могут рассказать что-то о себе, о своих родных, а может быть – о нашем общем далеком предке. Также имеет смысл запрашивать информацию в городские архивы, поднимать, например, дореволюционные метрические книги.
Составляем «родословное древо». Даже если мы не многое знаем, не многое выяснили – в любом случае, составим родословное древо. Как это делается – легко узнать по запросу в Интернете, вариантов много. Можно составлять родословия с помощью специальных программ, но параллельно хорошо сделать «аналоговую» родословную, то есть нарисовать схему на бумаге. Я использую лист ватмана, рисую простую схему фломастерами, гелевыми ручками, без каких-то особых украшений, затем вставляю подготовленный плакат в рамку для постеров. По каждому члену большой семьи – краткая информация: фамилия, имя, отчество, дата рождения; для людей, рожденных до революции, указываем сословие – крестьянин, дворянин; указываем образование, род занятий, основные места работы, служения, если был репрессирован или погиб на войне – указываем не только дату смерти, но и причину. На такой бумажной схеме «боковые» ветви обозначаю совсем коротко, только имена и иногда – только пометки для памяти, например – «монахиня» или «врач»; если подробно указывать боковые – слишком хитрая схема получается, места не хватает и теряется наглядность. Также обязательно указываю, сколько детей было у той или иной пары наших предков.
Почему так важно сделать бумажный плакат с родословным древом и повесить его на стену? Информация в компьютере – это очень удобно, но у такой информации невысокая педагогическая эффективность. Родословное древо начинает выполнять свою воспитательную роль не тогда, когда оно хранится на выносном диске, но когда дети постоянно видят его, когда это древо висит на стене, причем на уровне глаз ребенка. Так малыш с самого детства видит, осознает: вот его род, а вот – он сам, списанный в эту историю.
Для детей, знающих своих предков, история оказывается не сюжетом из учебника, но их родной, собственной историей
Один из побочных эффектов родословного древа, размещенного на стене, – «исторический». Ведь если нам известно хотя бы шесть-семь поколений предков, с помощью родословного древа мы сами видим и детям показываем фрагмент истории нашей Родины. Здесь – и разные сословия, роды деятельности людей в царское время, и Первая мировая война, и гражданская война, и репрессии, и Великая Отечественная война. Здесь наглядно виден процесс урбанизации, демографический кризис, имущественное положение, образовательные траектории. Вот так жизнь каждого из нас оказывается вырастающей из истории нашей Родины, вот так связывается нашим родом в единое неразрывное целое история царской, советской и современной России, вот так отечественная история оказывается не сюжетом из учебника, но нашей родной, собственной историей.
Один из побочных эффектов древа на стене – представление о том, что создание семьи – невероятно важное, ответственное и совсем не только личное дело. Например, ребенок помогает маме рисовать древо, слушает рассказы папы про его прапрадеда, у которого было 17 детей, и понимает: когда он вырастет, женится, его жена тоже будет вписана вот сюда, вот в это конкретное место на плакате, а мы специально оставляем это местечко, говорим: «Вот здесь будет имя твоей жены, твоего мужа». И так ребенок осознает, что его выбор – не только личный: его супруга окажется привита к нашему древу, к этому «корню». Эта бесценная тема практически вычеркнута из современного мировосприятия, самовосприятия. А разводы?.. Вписывать одну жену, потом дополнительно вторую, а потом третью? Тема, кажется, не детская, но именно ребенку как раз важно все это осознать, такие вещи с детства воспитываются, во взрослом возрасте – уже обычно «на ошибках учатся». Недавно один из моих детей этот момент приметил и сказал: «Получается, когда люди разводятся и снова женятся – это многоженство», – потому что на родословном древе это именно многоженством и выглядит. И я вспомнила: когда я сама была девочкой и рисовала свое родословное древо, меня поразила эта же мысль. Древо, в котором у кого-то из родных неизвестен отец или кто-то развелся, – будто раненое. Оно уже не стройное, а будто физически разорванное. И это показалось мне страшным. Говорить на такие темы с детьми – конечно, не значит гарантировать их ответственное отношение к будущему браку. Но это все же засчитанная попытка воспитать подобную ответственность.
Вешаем на стены фотографии. На стенах в квартире, в доме хорошо разместить хоть какие-то фотографии наших родных, предков. Самим фактом существования такие изображения воспитывают «ощущение рода», ту самую культуру памяти. Такие изображения – традиция, которую свято почитали высшие сословия: в усадьбах и дворцах устраивали целые портретные галереи, но как минимум – на почетном месте размещали хотя бы один портрет какого-то предка. А с появления фотографий эта традиция стала вполне народной: даже в конце 1980-х – начале 1990-х в деревнях на почетном месте висели коллажи из фотографий предков, родственников. Рамки с такими фотографиями зачастую покрывали такими же рушниками, какими покрывали и иконы (в красном углу – икона с «фантиками» из фольги, напротив – фотографии). «Городские» такое оформление интерьера порой высмеивали, но вот что на эту тему писал профессор Лихачев:
«… так важно воспитываться в моральном климате памяти: памяти семейной, памяти народной, памяти культурной. Семейные фотографии – это одно из важнейших “наглядных пособий” морального воспитания детей, да и взрослых»[4].
Просто распечатать фотографии наших прабабушек и прадедушек, вставить их в рамки и повесить на стены – значит воспитывать детей в «культуре памяти». Вместе с родословным древом на стене это простое и эффективное наглядное пособие, которое само собой формирует чувство причастности к «межпоколенческому я», которое само собой приводит в наш дом, в нашу жизнь память о предках, память об историческом прошлом.
Молитва за усопших
Говорить с детьми о наших предках необходимо не только для того, чтобы воспитать их в культуре исторической и родовой памяти, не только для того, чтобы воспитать ответственность за будущее. Разговор с детьми о предках – это неизбежно разговор об умерших людях. Значит, это разговор о христианском отношении к смерти. И здесь – вот такие важные ракурсы.
- Смерть – не конец, а переход к новой жизни, к вечности. Я рассказывала об этом в своей книжке «Великий пост: шаг за шагом к Пасхе»: важно показать детям, что смерть – это когда душа будто снимает тело-одежду, чтобы потом, в Царстве Небесном, получить новую одежду – новое, «светлейшее» тело. Два практических вывода. Первый: мы – вечные, Христос победил смерть, открыл для нас вход в Царство Небесное, так что нечего бояться смерти. И второй: уже умершие люди, в том числе все наши родственники на родословном древе, – не ушли в небытие, они – живые.
Подготовка к переходу в вечность начинается не в старости, а прямо сейчас, в частности – в детстве
- К смерти необходимо готовиться. Жизнь каждого из нас – это подготовка к смерти, к переходу в вечность. Эта подготовка начинается не в старости, она начинается прямо сейчас, в частности – в детстве. Каждый день, каждое решение, каждый поступок – с оглядкой: за все это я дам ответ перед Богом. И, может быть, очень скоро, может быть, сегодня. «Память смертная», которую все мы, в том числе дети, просим у Бога каждый вечер в молитве Иоанна Златоуста, помогает нам не забывать об этой «оглядке». Просить прощения после того, как кого-то обидел, – можешь не успеть попросить прощения потом. Мириться со всеми каждый день, засыпать примиренным, чтобы солнце не заходило во гневе нашем – потому что «неужели одр сей ми гроб будет». Всему этому можно и нужно учить детей не тогда, когда они вырастут, а как раз пока они растут. Это все совсем не страшно, это как раз – конструктив. Это как раз про то, что смерть сама по себе – не страшна, если я могу к ней готовиться, я «владею» ею, способен распоряжаться. А вот как раз если со смертью «ничего не поделаешь», тем более если смерть – это конец, полное уничтожение человека, вот это настоящие страхи и тревоги, повод для уныния, отчаяния и неврозов.
- О наших умерших родных, как и вообще обо всех усопших, можно и нужно молиться. Эта молитва – благодарность нашим родным за то, что они жили, были, благодарность за то доброе, что они нам, потомкам, передали. И еще, когда мы учим наших детей молиться за предков, мы учим и их, и всех наших будущих потомков молиться за нас самих. Если наши дети воспримут наше научение, они научат молиться за нас и наших внуков, а внуки – наших правнуков, а правнуки – праправнуков… И так, пока наши потомки будут хранить верность Богу, или пока не прервется наш род, или пока не придет на землю Христос во второй раз, наши потомки будут поминать в молитвах хотя бы наши имена.
Когда мы молимся об умерших – мы им помогаем. Ведь после смерти душа того, кто старался жить по заповедям Божиим, любил Бога и людей, раскаивался в своих грехах, попадает в рай, а душа того, кто презирал заповеди, не хотел раскаиваться в своих грехах, попадает в ад. Хочется думать, что все наши родные были верными Богу, но ведь мы не знаем, как оно на самом деле, а иногда есть, к сожалению, уверенность, что наши родные родители, бабушки, дедушки жили безбожно.
И вот тому, кто оказался в аду, мы, живые, по-настоящему можем помочь. Во-первых – добрыми делами, которые мы будем совершать в память об этих умерших, да и вообще – доброй, христианской жизнью. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что благочестивый человек может «оправдать» весь свой род, как добрый плод может оправдать корень, из которого произошел. Так и святитель Григорий Богослов в надгробном слове о святителе Василии Великом писал, что благочестивый человек, подобно реке, текущей вспять, освящает предков своих. Также преподобный Паисий Святогорец говорил, что самое полезное для наших усопших родных –
«…наша внимательная жизнь, та борьба, которую мы совершаем ради того, чтобы отсечь свои недостатки и очистить душу… облегчение получат и усопшие праотцы всего нашего рода. Усопшие испытывают радость, если их потомок живет с Богом. Если мы не находимся в добром духовном состоянии, то наши усопшие родители, дед и прадед, все наши предки страдают. “Посмотри-ка, как живет наш потомок!” – говорят они и расстраиваются. Однако, если мы находимся в добром духовном устроении, они радуются, потому что были сотрудниками Бога в нашем рождении и Бог некоторым образом обязан им помочь. То есть усопшим доставит радость, если мы предпримем подвиг и постараемся благоугодить Богу своей жизнью. Поступая так, мы встретимся с нашими усопшими в раю, и все вместе будем жить в жизни вечной»[5].
Итак, когда мы сами живем по вере и когда воспитываем детей христианами, мы уже заботимся обо всех наших родных, и живых, и усопших.
А во-вторых, мы можем помочь усопшим родным как раз молитвой за них.
Вот как об этом говорит все тот же старец Паисий:
«В жизни земной друг царя может походатайствовать перед ним, чтобы помочь какому-то осужденному. Подобно этому, если человек “друг” Бога, то он может походатайствовать своей молитвой перед Богом и исходатайствовать осужденным усопшим перевод из одной “темницы” в другую – в лучшую, из одной “камеры” в другую, более удобную. Он даже может исходатайствовать им перевод из “камеры” в какую-нибудь “комнату” или “квартиру”… Молитвы живых об усопших и совершаемые об их упокоении службы – это последняя возможность получить помощь, которую дает усопшим Бог – до Второго Пришествия. После конечного Суда возможности получить помощь у них уже не будет.
Бог хочет помочь усопшим, потому что Ему больно за них, однако Он не делает этого, потому что у Него есть благородство. Он не хочет дать диаволу права сказать: “Как же Ты спасаешь этого грешника, ведь он совсем не трудился?” Однако, молясь за усопших, мы даем Богу “право” на вмешательство. Надо сказать и о том, что в большее “умиление” Бога приводят наши молитвы об усопших, чем о живых.
Заупокойные службы – это самый лучший адвокат о душах усопших
Поэтому наша Церковь и установила освящение заупокойного колива, заупокойные службы, панихиды. Заупокойные службы – это самый лучший адвокат о душах усопших. Заупокойные службы обладают такой силой, что могут даже вывести душу из ада»[6].
При этом лучше всего, «сильнее» всего – поминовение усопших на литургии. Святитель Афанасий (Ковров) писал:
«Поминовение живых и усопших на проскомидии и по освящении Даров, хотя и негласное, по своему значению, силе и действенности не может быть сравниваемо ни с какими другими молитвенными поминовениями… заупокойными панихидами или какими-либо другими благочестивыми подвигами в память живых и умерших. Оно не может быть сравниваемо с гласным поминовением на той же литургии на ектениях»[7].
Один из удивительных и ярких сюжетов о силе поминовения умерших на литургии – в книге «Душа после смерти» отца Серафима (Роуза):
«Одному иеромонаху в конце XIX в. явился во сне святитель Феодосий Черниговский (иеромонах сидел возле его мощей) и просил на литургии поминать за упокой его родителей – иерея Никиту и Марию. “Как можешь ты, о святитель, просить моих молитв, когда сам ты стоишь пред Небесным Престолом?..” – спросил иеромонах. “Да, это верно, – ответил святитель Феодосий, – но приношение на литургии сильнее моих молитв”». (Имена родителей святителя Феодосия до этого явления были неизвестны, однако впоследствии, спустя несколько лет, была найдена поминальная книжка самого святителя с написанными его рукой именами иерея Никиты и Марии)[8].
Как же мы можем сами и вместе с детьми молиться за усопших, как ввести в свою жизнь эту культуру уже не просто памяти, но – молитвенной памяти? Вот разброс некоторых идей на эту тему.
- Выписать имена умерших родных, предков из родословного древа. Если древо у нас большое, поколений много, хорошо сделать пометки: например, надписать фамилию – и перечислить имена наших родных, может, не обязательно с этой фамилией, но ассоциированных с этой «ветвью». Так отдельно будут указаны мамины родные по маме, отдельно – мамины родные по папе и т.п. Во время молитвы не будем поминать фамилии, но просто сами будем понимать, о ком молимся. Можно составить этот список в электронном виде – удобно будет открыть в телефоне и списать отсюда имена, когда будем писать записки в храме. И в любом случае хорошо вписать эти имена в бумажную книжку-помянник. Такую книжку можно сделать самим вместе с детьми. Это просто: сложим пополам три-четыре листа бумаги для черчения, сверху добавим обложку (например, плотную бархатную бумагу) и прошьем все это нитками, чтобы получилась книжка. А можно купить и готовый помянник, в продаже сейчас таких – множество вариантов.
Можно вместе с детьми выписать имена умерших родных, предков из родословного древа в помянник
- Будем молиться на домашней молитве за усопших сами, без детей, по возможности – каждый день. Говорю «без детей», потому что, если помянник у нас большой, поминание на ежедневной общей семейной молитве сильно увеличит ее время, а чтобы такая молитва была действительно ежедневной и реальной, чтобы ее могли выдержать и многоучащиеся подростки, и крутящиеся младенцы, она должна быть достаточно короткой. Поэтому молитву об упокоении лучше читать во время «личной» молитвы. Хороший вариант – молиться самостоятельно после нашей общей семейной молитвы, вслух или про себя, когда укладываем детей спать. Тогда можно почитать, скажем, Псалтирь, хотя бы одну «славу», а после нее – как раз помянуть наших усопших родных и близких.
- Будем подавать записочки об упокоении, в первую очередь именно на литургию, проскомидию. Так, хорошо подать такие записки накануне родительской субботы – чтобы на литургии утром в родительскую субботу священник вынул частичку за наших родных. Это также можно делать самим, но если дети уже достаточно большие, старше 10–12 лет, хорошо поручить писать записки им.
- В сам день родительской субботы (или Радоницы, или другого поминального дня) хорошо пойти в храм, тоже помолиться об усопших. Но это бывает трудно: например, если у нас много детей, младенцы на руках, почти невозможно прийти в храм и на литургию в субботу, и потом на всенощную в этот же день вечером, и потом еще утром в воскресенье, нам приходится выбирать – тогда выбираем, конечно, воскресную литургию. В таком случае утром в родительскую субботу, в единственный день, когда наши школьники могут подольше поспать, – отсыпаемся. Но как проснулись – соберем всех на общую молитву и вместе помянем усопших. Просто встанем все перед иконами и скажем: «Упокой, Господи, души успоших рабов Твоих, родных наших», – и перечислим все имена из нашего помянника. А закончим словами: «Прости им, Господи, все согрешения их, вольные и невольные, и даруй им Царствие Небесное». После этого можно и хорошо спеть, например, «Со святыми упокой». Иногда удобно встать на такую молитву перед общей трапезой, перед завтраком.
- Кроме этого, когда будем в храме, в любой день, приучим детей ставить свечки на «канун». Это обычно низкий столик, даже малыши легко достают до подсвечника. Будем приучать в это время коротко и просто молиться об умерших. Хотя бы так: «Господи, введи в Царство Небесное всех, кто умер». Если недавно отошел в мир иной кто-то, кого ребенок знал, кого помнит, пусть помолится о нем одном.
- Хотя бы иногда будем приходить вместе с детьми на кладбище. Если наши родные похоронены где-то далеко, с малышами трудно доехать, можно прийти на ближайшее кладбище, просто тихо погулять. Но если сами едем на кладбище, чтобы навестить родные могилки, будем, конечно, брать с собой и детей, в том числе маленьких. Покажем им, где похоронены их родные, вместе приложимся ко кресту. Можем так же, как и дома, спеть «Со святыми упокой», а может – прочитаем и споем всю литию, она очень короткая, или «Панихиду для чтения мирянами», ее легко найти в сети. Или пригласим священника, вместе будем петь, а дети в таком случае могут и просто где-то вокруг присутствовать. Здесь самое важное – сделать молитву за родных, в том числе на кладбище, частью жизни детей, чтобы для них было нормально, естественно – прийти на кладбище и помолиться.
Конечно, вот так поминать хорошо не только родственников, но и других усопших. Например – учителей, врачей, друзей, всех, кто ушел. Вот так – благодарить тех, кто нам в жизни чем-то помогал, так помогать тем, кто нуждается сейчас в нашей помощи. Но еще раз подчеркну: не стоит требовать и даже просто предлагать детям, чтобы они молились вот так постоянно, каждый день. Конечно, все дети очень разные, есть и такие, кто сам будет по ночам со свечкой читать Псалтирь за всех живых и умерших родных и близких, но для большинства детей утром хотя бы перекреститься и прочитать одну молитву, а вечером хотя бы спеть часть вечернего правила – уже прекрасно. И как раз для таких детей, для таких семей особенные дни поминовения усопших, родительские субботы, Радуница – то самое напоминание, тот самый повод несколько раз в году помолиться об усопших родных и близких.
***
Вставая на молитву вместе со своими детьми, мы растим тех, кто сможет помочь нам самим, когда мы уйдем в мир иной
Вот так, сберегая память о нашем роде, мы сохраняем связь времен. Вот так, составляя родословное древо и вписывая имена родных в помянник, поминая эти имена в родительские субботы, мы приучаем детей к ответственной и благодарной памяти о предках. Вот так, вставая на молитву вместе со своими детьми, мы растим тех, кто сможет помочь нам самим, когда мы уйдем в мир иной. Конечно, просто памяти, просто фотографий на стенах и даже пения молитв, произнесения имен – мало, чтобы вырастить детей христианами или просто людьми православной культуры. Необходимо всю собственную жизнь и жизнь своей семьи строить по Закону Божию, необходимо всем сердцем, умом и помышлением возлюбить Бога, учить детей своих вере словом и жизнью, молиться совсем не только о наших умерших родных, но молиться усердно о живых, о самих себе и о детях своих. Однако и память об усопших – важный кирпичик для строительства крепкой семьи, счастливой семьи, православной семьи.
[1] Афанасий (Сахаров), свт. О поминовении усопших по уставу Православной Церкви. СПб, 1995.
[2] Лихачев Д.С. Письма о добром. Письмо 40. О памяти.
[3] Фейлер Брюс. Agile в семье. М., 2020. С. 61–63.
[4] Лихачев Д.С. Письма о добром. Письмо 40. О памяти.
[5] Паисий Святогорец, прп. О смерти и будущей жизни. М., 2015. С. 50–51.
[6] Там же. С. 46–48.
[7] Афанасий (Сахаров), свт. О поминовении усопших по уставу Православной Церкви.
[8] Серафим (Роуз), иеромон. Душа после смерти. М., 1991. С. 162.
