Митрополит
Киприан
на кафедре с 1627 по 1635 гг.
† 1635 г.
Митрополит Киприан принадлежит к числу достопамятных иерархов Новгородских. Первоначальная жизнь этого замечательного мужа неизвестна, кроме того, что он родился в Великом Новгороде во второй половине XVI столетия. В смутное время, когда сердце России раздиралось самозванцами, когда она сиротствовала без отца-царя, когда с одной стороны Швеция, а с другой – Польша, пользуясь бедственным положением страны, замышляли возвести на русский престол каждая своего королевича, когда поляки свирепствовали в Москве, а шведы злодействовали в древних областях Новгородских, когда, наконец, полководец Делагарди (в 1611 г. на 16 июля) овладел Новгородом, в это бедственное время Киприан был архимандритом Новгородского Хутыня монастыря и оказал своей родине немалые услуги.
Новгородцы, видя, что гибельное междуцарствие представляет ужасное народное бедствие, думали спастись от него. Но не находя иного исхода избавиться от гибели, как в избрании законного государя, решились отдаться лучше под покровительство шведов, чем покориться польскому королю Сигизмунду. Волей-неволей заключили они мирный договор с Делагарди и положили просить шведского королевича Филиппа на престол Российский с тем, впрочем, условием, чтобы древняя греческая вера и богослужение оставались неприкосновенными и чтобы области Новгородские не были присоединены к Швеции, но по-прежнему оставались во владении России.
Митрополит Исидор и боярин воевода Иван Никитич Одоевский уже дважды отправляли посольство в Швецию просить королевича Филиппа быть царем России. Наконец в июне 1613 г. преемник Карла Густав-Адольф прислал в Новгород грамоту, в которой, извещая об отправлении брата своего Карла Филиппа в Выборг, писал, что туда должны явиться уполномоченные и от Новгорода, и от всего Российского царства для решения дела. Новгородцы повиновались и отправили в Выборг послов бить челом королевичу, чтобы шел немедленно в Новгород. Во главе посольства был архимандрит Киприан. Как затруднительно было положение его и товарищей при исполнении возложенного на них поручения, можно судить по письму Киприана в Новгород, в котором он писал, что государь королевич и его бояре, полномочные послы, сильно сердятся, что многие люди из Великого Новгорода выезжают к ворам. «У нас что было в наказе писано, – сообщает Киприан, – и мы то исполнили, государю и полномочным великим послам много раз били челом обо всем; но государь наш, королевич Карлус-Филипп Карлусович и полномочные послы нам отказывают, что государю королевичу на одно Новгородское государство не хаживать до тех пор, пока Владимирское и Московское государство не соединится с Новгородским. Вам про то давно ведомо, что государю никак на одно Новгородское государство не хаживать, а вы пишете к нам в грамотах, велите промышлять, смотря по тамошнему делу: вы нас этими своими грамотами с государем и его боярами остужаете, а на себя худобу наводите; нам как промышлять, смотря по здешнему делу, мимо вашего наказа и ваших грамот». Переговоры кончились ничем, и королевич Филипп, как вслед за тем Киприан известил новгородцев, уехал из Выборга в Стокгольм.
Положение Новгорода с каждым днем становилось все хуже и хуже. Шведы, несмотря на мирный договор, продолжали войну в областях Новгородских, опустошения и пожары в самом Новгороде. Они, видимо, не довольствовались призванием королевича в государи, но готовились навсегда отторгнуть Новгород от России и удержать его, как важное приобретение; настоятельно требовали от новгородцев присяги королю Густаву-Адольфу и всеми мерами старались склонить Киприана на свою сторону. Но служитель Божий показал себя верным сыном Отечества и твердым патриотом, не внимая никаким лестным обещаниям. Ему-то едва ли не более всего и обязан Новгород своим возвращением к Московской державе. В качестве посла он своими разумными представлениями усердно действовал в Москве в пользу своей отчизны: высказал царю Михаилу Феодоровичу, какая крайность заставила новгородцев обратиться к Швеции просить царя для России, и испросил помощь угнетенной шведами родине своей, засвидетельствовав пред государем верность ей. «В то время, – рассказывает об этом летописец, – когда многие, прельщенные обещаниями, хотели целовать крест королю, а иные уже и целовали, князь Никифор Мещерский, согласясь с немногими людьми, отправился в Хутынь монастырь к архимандриту Киприану и, возвестив ему о погибели Новгородской, объявил, что надобно умереть за православную веру, а королю креста не целовать». Киприан со слезами умолял их и укреплял пострадать за православную веру и, отпуская, благословил на святой подвиг. Тогда Мещерский с товарищами пошел к шведским воеводам и на требование их – целовать крест королю – отказал им впрямь: «Вы хотите души наши погубить, а нам от Московского царства не отлучаться и королю креста не целовать». Шведы, разгневавшись, велели рассадить их за крепкую стражу, а к остальным новгородцам приступили, чтобы дали решительный ответ. Но, видя крепость и мужество, велели своим советникам заговаривать, чтобы послали к королю бить челом о том, чтобы позволил король сослаться с Московским государством. Митрополит Исидор, слыша те слова, послал к немецким воеводам архимандрита Киприана. «Немецкие же воеводы повелеша им с Москвою сослатися... напомнить боярам их прежнее обещание... и начаша выбирати, кого б к Москве послати и выбрали того ж архимандрита Киприана, да с ним дворян – Якова Бабарыкина да Матвея Муравьева». Послы явились к боярам и били челом о своих винах, что неволею целовали крест королевичу, а теперь хотят просить государя, чтобы он вступился за Новгородское государство и не дал бы остальным беднякам погибнуть. Бояре донесли государю о Новгородском челобитье; государь, слыша их терпение, позволил им видеть свои царские очи, сказал им свое государское милостивое слово и велел дать две грамоты. Одну грамоту повелел государь написать митрополиту и ко всему Новгородскому государству, о чем они приезжали, а другую грамоту велел послать втайне к митрополиту и ко всем людям, что государь их пожаловал и вины им все отдал. Архимандрит и дворяне, слыша к себе государскую неизреченную милость, ради быша; при этом Киприан пал к ногам государя, прося явить свою царскую милость и тем, кои воровали и посягали на православных христиан. «Государь по его прошению положи на милость, повеле и к тем опасные грамоты послати и дати им список, выписав в нем все неправды немецкие». Послы возвратились, объявили митрополиту и шведам все, «по что их посылали, но тайно роздали списки с милостивой государевой грамоты». Однако тайна была открыта: думный дьяк Петр Третьяков уведомил шведов из Москвы о милостивой грамоте. Шведские начальники принялись тогда за послов, особенно много пострадал от них Киприан. «Тому ж архимандриту и дворяном, – говорит летописец, – бысть теснота и гонение великое, архимандриту же наипаче многая мука были, бита ово немилостиво, после ж тово бою на правеже до умертвия и стужею и гладом моряху, едва с таких мук душа укрепися». С этого времени архимандрит Киприан стал известен царю, а впоследствии и возвращенному из польского плена родителю его – святейшему патриарху Филарету Никитичу.
В то время, когда враги действовали в России, сибирские правители, не поддаваясь ни смутам времени, ни внутренним, ни внешним покушениям, единодушно пребывали твердыми долгу, престолу и отечеству. Запись Московского земского совета, разосланная в феврале 1613 г. во все города об избрании на царство Михаила Феодоровича, разлила радость и в Сибири. В то время, когда благосостояние государства требовало уступки некоторых городов Польше и Швеции, увеличивались владения России в Сибири. Отважные казаки, уклоняясь то на юг, то на север по рекам и речкам в лодках, а по льду и тундрам на собачьих и оленьих нартах, покоряли туземные племена русской державе. Общее правило тогдашних русских было: где зимовье – там крест или часовня; где водворение крепостное – там церковь и пушка; где город – там воеводское правление, огнестрельный снаряд и монастырь, кроме церкви. Здесь, среди магометанских и языческих орд, водворялись русские, строились святые обители. А по мере того как устроялись в сибирском крае монастыри и церкви, более и более чувствовалась там потребность в антиминсах и священниках, которых трудно было достать из России. Еще в 1611 г. воеводы сибирские писали к вологодскому архиепископу Сильвестру, что «в Тобольске и во всех сибирских городах у многих приходских церквей попов нет, и за тем стоят без пенья, и многие люди без попов умирают без причастья, а младенцы без крещенья, и многия церкви поставлены вново, и стоят не освящены оттого, что в сибирских городах антиминсов нет», почему и просили прислать в Сибирь антиминсов и священников, хотя пять или шесть. Оказалась настоятельная нужда основать архиерейскую кафедру в Сибири и послать пастыря, просвещенного и благочестивого, который бы постоянно жил между сибирскими христианами и заботился об их духовных нуждах. Бывшие тогда смутные и крайне тяжкие обстоятельства отечества и церкви не дозволяли правительству удовлетворить этой потребности. Но лишь только юный царь Михаил Феодорович отдохнул от внешних государственных дел, с кротостию и мужеством начал устроять гражданское и церковное благосостояние. В 1620 г. изволением его, по совету и благословению патриарха Филарета и всего освященного собора, в Тобольске открыта архиерейская кафедра.
Слава подвигов хутынского архимандрита Киприана, подъятых на пользу Отечества, мужество его в перенесении от шведов оскорблений и страданий, просвещение и благочестивая жизнь побудили царя и патриарха возложить это трудное посольство в Сибирь именно на него, как на мужа, доказавшего свою приверженность к православной вере и России. В 1620 г. Киприан был вызван в Москву, а в начале следующего года, 8 сентября, хиротонисан в архиепископа Сибирского. При отправлении в сию отдаленную страну патриарх вручил ему архиерейский жезл, обложенный бархатом, с серебряным золоченым верхом, на котором вычеканено «патриарх Филарет»; серебряный золоченый крест со святыми мощами, на рукояти которого надпись – «повелением Великаго Государя царя и Великаго князя всея России Самодержца Михаила Феодоровича и отца его Великаго Государя святейшаго патриарха Московскаго Филарета Никитича сделан сей крест в царствующий град Сибирь преосвященному Киприану 7129 года». Вручая сии символы духовного управления и православия, патриарх заповедал ему достойно пасти словесное стадо, заботиться о чистоте нравов завоевателей и русских пришельцев и обращать ко Христу диких идолопоклонников. При этом царь и патриарх щедро наделили Киприана всем необходимым: дали ему в помощь служилых людей, а для распространения духовного просвещения – многих монахов из Хутынского, Волоколамского, Соловецкого и других монастырей. Из них особенно известны Герман и Серапион. Сверх того, царь назначил как для архиепископа, так и для всей его свиты достаточное жалованье жизненными припасами.
Киприан прибыл в Тобольск 30 мая 1621 года; но еще на пути к нему, остановясь на некоторое время в городе Верхотурье, сделал там свои первые архипастырские распоряжения. В Верхотурье, на устье реки Тобола, существовал небольшой монастырь Никольский, основанный в 1601 году каким-то монахом Ионою пошехонцем на мирские подаянья; монастырь этот в 1610 г. перенесен на гору за Воскресенские ворота (где после был девичий Богородицерождественский) и состоял всего из шести монахов. Киприан дал в этот монастырь игумена Германа, постриженика Иосифова монастыря, и поставил попа-старца Феодосия.
В том же городе многие старицы, постригшиеся от мужей своих, не имели пристанища и жили в миру.
Киприан, переговорив с верхотурскими посадскими людьми, построил для стариц храм и монастырь женский, во имя Покрова Пресвятыя Богородицы, дал им попа и причетников. В Верхотурском уезде на реке Нице жили русские христиане, а церкви не имели. Киприан послал к ним Соловецкого старца Серапиона, со званием строителя, черного попа Христофора и велел строителю воздвигнуть им храм во имя Преображения Господня да Соловецких чудотворцев. В том же уезде находились два, прежде еще основанные, монастыря – Христорождественский на Тагиле и Введенский на реке Невье. В первый отпустил Киприан старого игумена Авраамия да с ним послал старца – строителя Варлаама, а во второй поставил строителем старца Стахея, постриженика Юрьевского монастыря, да черного попа Феопемпта, постриженика Горицкого Переславского монастыря. О распоряжениях своих Киприан тогда же донес государю, и государь грамотою от 28 июля во все эти монастыри и церкви назначил денежное и земельное жалованье и велел сделать им подробную опись и доставить в Москву.
По прибытии в Сибирь преосвященный Киприан нашел ее в самом жалком положении в нравственном отношении. Первые русские жители ее были казаки, пришедшие сюда холостыми. Хотя, по царской грамоте 1590 г. 3-го мая, и прислано в Сибирь из Сольвычегодска тридцать семейств и впоследствии к ним присоединялись еще пришельцы с семействами из других мест, но, несмотря на это, здесь был недостаток в женщинах. По этой причине казаки и другие, пришедшие в Сибирь одинокими, жили незаконно с дочерями магометан и язычников. Казаки, отправлявшиеся в Москву для своза ясака или по другим делам службы, женились в России по нескольку раз, а иногда без согласия родителей сманивали и увозили дочерей. По приезде в Сибирь лишних жен и похищенных девиц они закладывали и продавали. Кроме того, русские не носили на себе крестов, не соблюдали постных дней и других постановлений церкви. Кому было остановить такие беспорядки и пресечь зло нравственное? Воеводам? Но они, как показывают акты, из своих выгод во всем потворствовали жителям. Духовенству? Но оно было малограмотно и безгласно. Русские сибиряки жили, как хотели. Деятельный архиепископ немедленно приложил все старание к прекращению пороков и направлению паствы к христианской жизни, но успеха сначала было мало.
Не прошло и десяти месяцев со времени приезда Киприана в свою епархиальную резиденцию, как ему суждено было испытать большое огорчение. Святейший патриарх Филарет, слыша, что там бесчинства не прекращаются, послал грозную обличительную грамоту, писанную 11-го февраля 1622 г., в которой, исчислив все пороки русских сибиряков, делал выговор и замечание самому преосвященному Киприану. «Мы узнали, – писал он в грамоте, – от воевод и от приказных людей, которые прежде бывали в Сибири, что в сибирских городах многие служилые и тамошние люди живут не по-христиански, не по преданиям св. апостолов и св. отцев, а по своим скверным похотям. Многие русские люди и иноземцы, литовцы и немцы, крестившиеся в нашу православную веру, крестов на себе не носят и постных дней не хранят, пьют и едят и всякия скаредныя дела делают вместе с бусурманами; живут с татарками некрещеными, как со своими женами; женятся даже на своих родных и двоюродных сестрах и дочерях. Многие служилые люди закладывают своих жен за деньги своей же братьи для блудной жизни, а бедных вдов и девиц насильно берут к себе, отнимают жен у людей работных и женят их на иных женах... А попы сибирских городов тем ворам не запрещают, напротив, молитвы им творят и венчают их не по закону. Многие мужья и жены в болезнях постригаются, а оздоровев, расстригаются, сбрасывают чернечецкое платье и живут в своих домах блудно. В мужских и девичьих монастырях старцы и старицы живут вместе с мирскими людьми и ничем от них не рознятся. Иные служилые люди привозят из Москвы много женок и девок, держат у себя за жен, продают их другим или обращают в своих крепостных. А воеводы того не брегут и тех людей от такого воровства не унимают, для своей корысти, и потом приказывают венчать их насильно... И о том тебе, нашему сыну и богомольцу, сказывают бедные люди, у которых насильно отняты жены и отданы за других или порабощены, равно вдовы и девицы, что оне осквернены и порабощены насильством, и о многих других бесчинствах тебя извещают и бьют челом... А ты о том небрежешь и делать такие дела не возбраняешь, и наказания виновным, духовнаго и телеснаго, никакого от тебя нет, и к нам о том ни о чем не пишешь...». Затем патриарх преподал Киприану обширные наставления, чтобы он имел попечение о порученном ему стаде, поучал христиан словом истины, убеждал, умолял, обличал непослушных, запрещал их, отлучал и даже предавал градским казням, но только с великою осмотрительностью. Грамоту эту велено было прочитать в церквах при собрании воевод и всех жителей. Эта патриаршая грамота, любопытная по содержащимся в ней сведениям о тогдашних нравах в Сибири, едва ли была справедлива по отношению к сибирскому архиепископу. Что он мог сделать в несколько месяцев против всех тех безобразий, которые укоренялись в крае в продолжение нескольких десятилетий? Правда, ревностными действиями пастыря пороки начали несколько уменьшаться; но начальники не всегда внимали гласу его и не переставали потворствовать жителям. Поэтому Киприан в оправдание свое принужден был послать государю жалобу на Тобольского воеводу Матвея Годунова и других сибирских правителей. Он написал в Москву, что вовсе не находит себе содействия со стороны светских властей, а встречает только противодействие, что «в сибирских городах служилые и всяких чинов люди в духовных делах его и его десятильников слушать и под суд к нему ходить не хотят и научают между собою шуметь против него, а воеводы им в том потакают». Вследствие сего (1622 г.) присланы были из Москвы сыщик (следователь) Иван Спасителев и подьячий Арефа Башмаков; а вслед за сим царским указом 1622 г. строжайше было повелено воеводам, чтобы ни в какие духовные дела архиепископа Киприана не вступались и служилых и всяких чинов людей от всякого дурного дела унимали, а которые начнут не слушать архиепископа и его десятильников в духовных делах, тем велено чинить наказание, смотря по вине и как о том напишет архиепископ или скажут его десятильники и смотря и по делу и по сыску. В том же году государь утешил Киприана и другою своею милостию: пожаловал ему, по его просьбе, на реке Нице 200 десятин пашни да сенных покосов на 800 копен. После этого пастырская деятельность Киприана пошла успешнее: он «по государеву указу и по патриаршу благословению неверных многих крестил в православную христианскую веру, и слабость многую в беззаконных женитвах и в иных многих духовных делах исправил и утвердил, по правилам св. апостол и отец». Украсил храм Святой Троицы и в подражание новгородскому и в память того, что первый сибирский архиепископ был новгородский уроженец, наименовал его собором Святой Софии Премудрости Божией.
В 1623 году, по благословению преосвященного Киприана, старый Никольский монастырь был переведен под гору, на луг, за татарские юрты, к реке Мостовке (где и ныне находится), и здесь воздвигнуты церкви: во имя Знамения Божией Матери, бывшего в Великом Новегороде, освященная самим преосвященным 5-го февраля 1624 года, и другая – во имя Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев.
По его же благословению основаны монастыри в 1622 году в Туринске – Николаевский мужской, возле Ямской слободы; в 1623 году девичий Рождественский – в Енисейске; в 1624 году в Таре: мужской – во имя Нерукотворенного Образа Спасителя, с приделами Святого пророка Илии и Михаила Малеина, и девичий – во имя Святой Мученицы Параскевы нареченной Пятницы и великомученицы Екатерины.
Заботясь о благосостоянии церкви, преосвященный не забыл и о первых завоевателях Сибири. На другой год своего приезда он собрал оставшихся в живых Ермаковых сподвижников, расспросил о их сражениях с татарами, сколько было всей дружины и кто из них где убит. Собранные таким образом сведения послужили основанием сибирской летописи. Имена Ермака и убитых на сражении при покорении Сибири Киприан приказал записать в синодик Софийской соборной церкви и заповедал каждогодно, в неделю православия, в Софийском соборе протодиакону «кликами» воспоминать имена и возглашать им вечную память.
Скоро мнение о Киприане до того изменилось в Москве, что патриарх Филарет пожелал избрать его ближайшим помощником себе. По указу государя и патриарха, 15 февраля 1624 года он был вызван из Тобольска в Москву, чтобы занять место известного митрополита Ионы, и здесь 12 декабря возведен в сан митрополита Сарского или Крутицкого. В Сибири преосвященный Киприан прожил около трех лет. Своим попечением о вверенной пастве и добродетельною жизнью он оставил здесь по себе благую память.
Будучи Крутицким митрополитом, Киприан имел местопребывание в Москве в качестве викария и ближайшего помощника московского первосвятителя. В период его пребывания здесь прислана была от шаха персидского в дар царю срачица Господня, установлен церковный праздник положения ее и составлена особая служба. Вот что рассказывает летописец об этом событии: «Прибыл в Москву 25-го февраля 1625 года, а 11-го марта представлялся царю Михаилу Феодоровичу и отцу его патриарху Филарету посол от персидского шаха Аббаса, грузинец Урусамбек, и правил им обоим от шаха поклон. А после поклона поднес патриарху золотой ковчег, украшенный драгоценными камнями, и сказал: «Государь мой, Аббас шах, прислал к тебе, великому государю, золотой ковчег, а в нем великаго и славнаго Христа срачица». А подлинно ли это была риза Господня и какова она, никто ничего не мог сказать, так как Коробьин и Кувшинов, находившиеся в то время послами в Персии, могли узнать только то, что шах достал ее из Грузии, что в Грузии ее чествовали и от нее совершалось много чудес. Патриарх принял от шахова посла золотой ковчег и в тот же день осматривал его на своем святительском дворе с Киприаном митрополитом Сарским и Подонским, с Нектарием архиепископом Вологодским, греком, проживавшим в Москве, с архимандритами, игуменами и протопопами. И при осмотре оказалось в ковчеге «часть некая полотняная, кабы красновата, походила на мели, или, будет, от давних лет лице изменила, а ткана по льну». При этом патриарха смутило то, что в ковчеге «под ризою писаны были страсти Спасовы латинским письмом, а латиняне еретики». Через неделю (18 марта) патриарх сказал царю: «Святыня, что называют Христовою срачицею, прислана от иноверного царя; истиннаго свидетельства о ней нет, а неверных слово без испытания не приемлется. Надобно петь молебны, носить святыню к болящим, возлагать на них и молить Бога, чтобы он Сам открыл о ней истину». Положено было во всей Москве поститься целую неделю, во всех церквах и монастырях совершать молебствия, носить ризу Господню к больным и возлагать на них. И не прошло еще недели, как от этой святыни начали совершаться многие чудесные исцеления. Царь и патриарх поручили Киприану, митрополиту Крутицкому, с двумя архимандритами и двумя игуменами, произвести надлежащее расследование и, получив удостоверение, что чудеса действительно совершались, приговорили быть в царских палатах собору 26 марта. На соборе торжественно объявлено было царскому синклиту и всему народу о чудесах от ризы Господней и определено было: поставить ковчег с нею в Успенском соборе и учредить в честь ее празднование; а составление службы на этот праздник поручено было Сарскому митрополиту Киприану. Когда служба была составлена и напечатана, царь и патриарх разослали (в январе 1626 г.) свои грамоты по всему государству с подробною росписью чудес, совершившихся от ризы Господней, и со службою ей и приказывали прочитать те грамоты по всем церквам всенародно и затем петь благодарственные молебны со звоном и впредь ежегодно совершать празднование ризе Господней 10-го июля по новосоставленной Киприаном в честь ее службе.
В Москве прожил Киприан не более двух лет; в 1627 году переведен в Новгород на свою родину, на место умершего в это время митрополита Макария. И здесь он продолжал свои пастырские труды с тою же энергиею, с какою начал оные в Сибири. Его старанием начали восстановляться разоренные и еще не возобновленные обители и храмы Новгорода, вводился должный порядок и благочиние при отправлении служб церковных, которые в это время почти повсеместно страдали неблагочинием; немало хлопотал о возвышении нравственности духовенства и народа; но особенное имел попечение о поддержании православия в местах, смежных с иноверцами, и в уездах, перешедших в подданство Швеции. К сожалению, новгородский летописец все эти пастырские подвиги замечательного по своей благочестивой жизни иерарха обошел молчанием, сказав только о возведении его в сан святительский и о перемещениях с одной кафедры на другую. Вот его сказание о Киприане: «В лето 7135 (1627), месяца октября в 20 день, повелением и избранием благочестиваго и христолюбиваго великаго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича, всея Русии самодержца, и его государева по плоти и по духу отца и богомольца великаго господина и государя святейшаго Филарета, патриарха Московскаго и всея Руси, их государским общим советом, поставлен бысть на митрополии богоспасаемых градов Великаго Новаграда и Великих Лук великий господин преосвященный Киприан, митрополит богоспасаемых градов Сара и Подона с Крутиц, во святей соборней и апостольстей церкви Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения, в царствующем граде Москве, рукоположением великаго господина и государя святейшаго Филарета патриарха царствующаго града Москвы и всея Русии. А взят преосвященный Киприан митрополит ко Пречистей Богородице честному и славному ея Успению на Крутицы с Сибирские архиепископии, в прошлом во 133 (1625) году, декабря в 12 день; а на сибирскую архиепископию взят из Великаго Новагорода из честныя обители Боголепнаго Преображения и преподобнаго Варлаама чудотворца с Хутыни, со архимандричества, в прошлом во 129 (1621) году, генваря в 15 день – и в Сибири будучи, по государеву цареву и великого князя Михаила Феодоровича всея Русии указу, и по патриаршему благословению и по указу, неверных многих крестил в православную христианскую веру, и дом Софии Премудрости Божии в Сибири устроил, и слабость многую в беззаконных женитвах и в иных многих духовных делех исправил и утвердил, по правилом св. апостол и св. отец, и от многих неискусных людей многую молву и мятеж и тесноту терпел. А приехал преосвященный Киприан митрополит в Великий Новград лета 7135 (1627), ноября в 3 день, в пяток в 4 часу дни: встречали его со кресты архимандриты, игумены и протопопы, и весь освященный собор и сановницы Великаго Новаграда, и вси православнии люди, у Знамения Пресвятей Богородицы на Ильине улице».
Новгородскою паствою управлял митрополит Киприан «8 лет и месяц и 28 дней». По случаю смерти патриарха Филарета он ездил в Москву и здесь 31 генваря 1634 г. председательствовал на соборе святителей по случаю избрания на патриаршеский престол Псковского архиепископа Иоасафа, назначенного Филаретом в преемники себе еще при жизни. На другой день, 1-го февраля, под его же председательством совершилось наречение Иоасафа на патриаршество, подобно тому как прежде происходило наречение, или «благовестие», патриарха Филарета Никитича. Наконец 6-го февраля Иоасаф торжественно был поставлен в патриарха по тому самому чину, как ставились прежде наши патриархи, с весьма незначительными отличиями. При торжестве посвящения Иоасафа первенствовал также митрополит Киприан. Царь Михаил Феодорович, извещая всех четырех восточных патриархов о кончине своего отца, в то же время писал, что «священным собором, под председательством преосвященнейшего митрополита Новгородскаго Кир Киприана, избран и законно поставлен великия Российския церкви патриархом Псковский архиепископ Кир Иоасаф, муж благоразумный, правдивый, благоговейный и наученный всякой добродетели».
От времени святительства в Новгороде Киприана сохранилась только одна грамота, которою он дозволял боярскому сыну Софонову первому усыновить шурина своего Андрея Неелова и которою после смерти Софонова жаловал Неелова всеми его угодьями с тем, чтобы он исправлял государеву и Софийскую службу; да в Софийской ризнице саккос крестчатый (полиставрий), перешитый из риз в 1627 году; на задней стороне его четвероконечный крест, низанный жемчугом.
Преставился преосвященный Киприан митрополит «в лето 7143 (1635 г.), декабря в 17 день, на память трех отроков Анании, Азарии, Мисаила и пророка Даниила, в среду в 4 час дни. Погребен у Святей Софеи, генваря в 13 день, Тверским архиепископом Евфимием, в паперти, что от Владычня двора у церковных у западных дверей на леве».
