Архиепископ
Александр,
потом он же первый митрополит Новгородский
на кафедре с 1577 по 1591 гг.
† 1591 г.

После отъезда архиепископа Леонида в Москву в 1575 году по вызову государя Новгородская святительская кафедра оставалась праздною до 1577 г. Грозный царь медлил с избранием нового владыки Новгороду, вероятно, потому, что Леонид в это время находился в живых и судьба его не была решена. Кончина этого несчастного святителя, если верить сказаниям, была ужасная. Летописец говорит, что «в 1575 году опалися царь Иван Васильевич на архиепископа Новгородскаго Леонида и взя к Москве и сан на нем оборвал, и в медведно ошив, собаками затравил».

На место несчастного Леонида на Новгородскую святительскую кафедру избран был Юрьевский архимандрит Александр. «Лета 7085 (1577 г.) месяца сентября в 12 день, – говорится в летописи, – на память священномученика Автонома, поставлен бысть Великому Новуграду и Пскову архиепископ Александр, и взят в честней обители Юрьева монастыря с архимандритства; а поставил его Антоний митрополит всея Русии, при державе царства повелением и избранием благовернаго и христолюбиваго царя государя великого князя Иоанна Васильевича, всея Русии самодержца, и при его детех, благоверном царевиче князе Иване Ивановиче и при благоверном царевиче Феодоре Ивановиче, а избрал его на владычество сам государь православный царь; а приехал архиепископ в Великий Новград месяца ноября в 16 день, на память святого и всехвальнаго апостола и евангелиста Матфея».

Выбор Грозного без участия собора святителей пал на архимандрита Александра, полагать надобно, как на личность, которая хорошо была ему известна и в котором он мог подметить качества, которые не шли вразрез с его вкусом. Наше предположение находит себе поддержку в следующем историческом факте. Грозный, после разгрома, часто посещая Новгород и подолгу проживая в нем, особенно в последнее время, по случаю немирных отношений соседей, нередко ездил по монастырям, а чаще в Юрьев, со своими вельможами и там устроял увеселительные пиры; в этих шумных пирах принимали участие и монахи. Вот что Карамзин говорит об одном из пиршеств Иоанна в Юрьеве: «В 1573 году Иоанн, торжествуя в Новгороде бракосочетание Магнуса с юною княжною Мариею Владимировною, пировал, веселился со своими любимыми гос­тями – немцами, сам распоряжался пляскою и пел с монахами духовныя песни». А Кельх пишет, что «царь увеселял немцев весьма соблазнительными плясками, пел с молодыми иноками Символ Веры и бил их по голове тростию, когда они сшибались с голосу». Вероятно, при этих наездах в монастырь Александр умел, хотя, может быть, и против собственных чувств и убеждений, не только выдержать себя, но и угодить грозному царю настолько, что сей последний, в знак своего благоволения, удостоил его избрания на святительскую кафедру, не сносясь даже с собором святителей.

О происхождении и воспитании Александра нет никаких сведений, известно только то, что до пострижения в монашество он жил в Антониевом Сийском монастыре, был учеником преподобного Антония, ходил с ним по пустыням, а от него отошел в пределы Новгородские и там, в одном из монастырей (неизвестно каком), принял монашество при архиепископе Пимене. Сведения эти помещены в конце похвального слова преподобному, которые, как небезынтересные, мы приводим здесь в выдержках. «Списано бысть сие, – говорится в конце слова, – благоверным и христолюбивым царевичем, князем Иваном Ивановичем, сыном благоверного и христолюбивого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца, и благоверныя и хрис­толюбивыя царицы Анастасии. Списано ж бысть сие по преставлении старцове: канон его 87-го, от рождения моего лета 22 прейде; а житие его восписах во царствии отца моего, господьствии лета 46, царствия Русьскаго лета 32.... индикта 89.... а от рождества моего лета 23.... В то время прииде игумен Петерим обители блаженного (Антония) и с ним ученик преподобного Филофей, его жития первый списатель... Тии приидоша к отцу моему, да повелит его благородствие почитати его, якож и всех святых, и преосвященный Антоний митрополит, иже первие бысть архиепископ граду Полоцку... по повелению царя и великого князя и по соборном изложении изложи праздновати преподобному отцу Антонию. Таж и аз взем от него благословение... о сложении канона, паче и понуждаем есмь Петеримом игуменом тоя обители и Филофеем... и архиепископом Александром Великаго Новаграда: понеже бысть и он ученик его (Антония) и с ним бяше ходил по пустыням… и отыде от него в пределы Великаго Новаграда и там убо бысть мнихом при архиепископе Пимене; тому же изменившу престол свой... некоторые ради молвы... по триех летех... поставлен бысть в Великий Новград на архиепископство Леонид... егда же и той (чрез 5 лет) молвы ради некоей сведен бысть... тогда возведен бысть архимандрит Юрьевский на архиепископский престол, имя ему Александр, и той понуди мя писати канон преподобному. Еще и от Филофея слышах, яко егда живу ему сущу, прихожаше к родителем моим в богоспасаемый царствующий град Москву, и зело духовне любяше их; паче и от отца моего слышах о любви к нему, паче же к матери моей: сего ради больши любовию распаляем ко святому. И образ его изыскав от тех самовидцов и неложных свидетелей... напечатать повелел... а сам канон изложи от жития его, елико вразуми мя Бог и в разум мой прииде. Потом начах писати и житие: имех убо от тех преподобных принесено ко мне списание о житии его, и зело убо суще в легкости написано. Аз же понуждаем бысть от предиреченнаго Александра, еже написати похвалу святому в житии, и елико вразумех, толико и написах... Да даст ми Бог обрести милость в день судный».

В сане архиепископа, а потом митрополита Александр управлял Новгородскою паствою около 15 лет. После него сохранилось до 15 жалованных грамот некоторым монастырям, церквам и частным лицам, в которых нельзя не усмотреть его доброго сочувствия к положению бедных обителей и приходов его времени. В челобитной царю Мостищского игумена Трифона на игумена же Новгородского Кириллова монастыря и старцев о злоупотреблениях в монастырском управлении упоминается еще, что митрополит Александр, «отходя сего света, пожаловал в монастырь мощей, образов и мониста с жемчуги на четыреста Рублев»; но затем о каких-либо других пастырских деяниях его и мероприятиях на пользу местной церкви и обширной епархии в летописях ничего не говорится. Полагать надобно, что архиепископ Александр держал себя смиренно и вел себя крайне осторожно и по отношению к гражданской власти, а в особен­ности к самодержавному, чтобы не навлечь на себя его опалы и не подпасть той горькой участи, какая недавно постигла двух его предшественников – Пимена и Леонида. Тем большая в данное время требовалась осмотрительность и осторожность со стороны лица, занимавшего высокий пост и потому, что раздражительность царя, по случаю неудачных войн с Польшею, Ливониею и Швециею, доходила до последних пределов и имела весьма печальные последствия. Так, когда (1582 г.) царевич Иоанн стал просить отца послать его с войском выгнать неприятеля из пределов России, освободить Псков, восстановить честь России, Иоанн гневно закричал на него: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь меня свергнуть с престола!» – и в то же мгновение острым жезлом своим нанес такой сильный удар царевичу в голову, что несчастный юноша упал, обливаясь кровью, и чрез три дня скончался. Вообще, к чести архиепископа Александра нужно сказать уже то, что он, как видно, умел искусно применяться к тогдашним обстоятельствам; а поэтому жизнь его в Новгороде, среди окружающих тревог и волнения, текла мирно, безмятежно; пользовалась тишиною в некоторой степени и паства; он спокойно пережил тяжкие дни Грозного, видел на престоле кроткого Феодора и кончил жизнь на святительской кафедре среди благоутишия земли Русской.

В 1580 г. архиепископ Александр присутствовал в числе знатнейших русских святителей на соборе в Москве, который созван был по поводу бедственных обстоятельств Отечества, истощенного продолжительными войнами с соседями. Этот собор, по воле Государя, составил вместе с царским синклитом следующее замечательное постановление относительно церковных имуществ: 1) Всякие земли и угодья, которые доселе принадлежали митрополиту, владыкам и монастырям, должны оставаться за ними неприкосновенно, и никто никаким судом и тяжбою не должен отнимать у них этих вотчин и выкупать, хотя бы какое место и не было утверждено за ними крепостями, и впредь с монастырями о вотчинах не тягаться. 2) Но те земли, которые ныне состоят в закладе за митрополитом, владыками и монастырями, отобрать на Государя; а в деньгах ведает Бог да Государь, как своих богомольцев пожалует. Также и в вотчинах княженецких, т. е. служилых князей, которые прежде сего пожертвованы были владыкам и монастырям, волен Бог да Государь, как своих богомольцев пожалует; а которыя вотчины княженецкия доселе купили себе владыки и монастыри, те отобрать на Государя, в деньгах же волен Бог да Государь, как своих богомольцев пожалует. 3) Впредь вотчинникам своих вотчин по душам в монастыри не отдавать, а давать за вотчины монастырям деньги, сколько какое село стоит, самые же села передавать наследникам, хотя бы и дальним. Равно впредь митрополиту, владыкам и монастырям земель себе не покупать и не принимать под залог; а если кто и после сего купит себе землю и начнет держать под залогом, те земли отбирать на Государя безденежно. Вообще впредь митрополиту, владыкам и монастырям не прибавлять себе земель никаким образом и жить только на тех землях, что ныне за ними. А если какой монастырь убог и у него земли мало или вовсе нет, пусть бьет челом Государю, и Государь, переговоря с митрополитом соборне и с боярами, устроят тот монастырь землею, чтобы ему можно было жить... Таким образом, вопрос о церковных имуществах, поднятый Иоанном III, повторившийся потом при Василии Иоанновиче, получил по­следнее и самое важное решение в царствование Иоанна IV, которое перешло и к его преемникам. В силу этого уложения едва ли не более всех пришлось поступиться землями и вотчинами архиепископу Александру, так как кафедра Новгород­ская и после отобрания от нея некоторых угодий Иоанном III все еще владела такими обширными земельными угодьями, вотчинами и селами, какие едва ли были и у митрополии.

В феврале 1581 г. архиепископ Александр, как старейший из иерархов, присутствовал и первенствовал при возведении в сан митрополита Хутынского игумена Дионисия, избранного Иоанном на место умершего Антония. Приводим здесь небезынтересный рассказ об обряде посвящения в сей верховный сан, который установил Иоанн с епископами и боярами, утвердив оный следующею соборною грамотою: «Кому благоволит Господь быть митрополитом, епископу ли, игумену или старцу, того немедленно известить о сей чести. В день наречения и возведения звонят и поют молебны. Святители, отпев канон Богоматери и Петру чудотворцу, шлют двух архимандритов, Рождественского и Троицкого, за «нареченным», который вместе с ними идет к Государю. Царь сажает будущего митрополита и говорит ему речь о молитве. После того «нареченный» знаменуется в храме Успения, у святых икон и гробов, идет вместе с епископами на двор митрополитов, в Белую Палату, и там, сев на свое место, ждет, встречает царя, беседует с ним; слушает литургию в соборной церкви, стоя у митрополитского места; обедает в Белой Палате со всеми святителями; оттоле же до поставления никого не принимает, обедая в келлии с немногими ближними иноками. Дни чрез два совершается избрание, объявляемое ему благовестниками – архимандритами Спасским и Чудовским. Уготовляют место в церкви и пишут орла над оным. (Начертывали орла пред возвышением на полу. Макар, т. VIII, стр. 64). В день назначенный, во время звона, святители облачаются, а с ними и будущий митрополит, если он епископ; если же не епископ, то облачается в приделе. Окруженный боярами Государь вступает в храм, знаменуется у святых икон, восходит на уготованное место и садится. Владыки также. Избранный, между осмью стоящими огненниками, под орлом, читает исповедание Веры. Начинают обедню. Лампаде и посоху быть архиепископа Новгородскаго или Казанскаго. Когда в третий раз запоют: «Свят, свят» (по окончании трисвятой песни), тогда владыки ставят митрополита по древнему обычаю. Он совершает литургию, и архиепископ именует его в молитве после «изрядна». Свещеносец, держа в руке свечу и лампаду, кланяется митрополиту и занимает пред ним свое место в алтаре; когда возгласят «со страхом», тогда уносят архиепископову лампаду с посохом, а митрополитовы иподиаконы становятся у царских дверей с лампадою и посохом нового архипастыря. Отпев литургию, епископы возводят его на место, где сидел Государь; сажают трижды, произнося «исполла-эти-Деспота»; снимают с него одежду служебную, возлагают ему на грудь икону «вратную», мантию с источниками на плеча, клобук белый или черный (как Государь укажет) на главу и ведут на каменное святительское место. Царь приближается, говорит речь и дает святителю посох в десницу. Тут знатное духовенство, бояре, князья многолетствуют митрополиту. Он благословляет Царя и говорит речь. Духовенство и бояре многолетствуют Царю. На крылосах поют также «многая лета». Выходят из церкви. У Государя стол для всего знатного духовенства, для вельмож и сановников. Митрополит ездит вокруг Москвы на осле, коего ведут боярин царский и святительский. После стола чаши: Петра чудотворца, государева и митрополитова».

Впрочем, этот обряд избрания, наречения и посвящения, написанный по поводу возведения Дионисия на первосвятительскую кафедру, по существу ничем не отличался от древнего обряда избрания, наречения и посвящения наших епископов, как можно судить по чину поставления епископа. Вся разность в том, что митрополит имел при этом некоторые преимущества, видимо возвышавшие его: после наречения он удостаивался особенного внимания со стороны Государя; после поставления принимал жезл из рук самого Государя и, наконец, совершал торжественное шествие на осляти для преподания всем своего архипастырского благословения. Иоанн IV только утвердил старый обряд соборною грамотою.

В 1589 г. архиепископ Александр опять присутствовал на соборе в Москве, по случаю в этот раз учреждения патриаршества в России и избрания патриарха, которое сопровождалось возведением тогда и Новгородской святительской кафедры на степень митрополии, существовавшей в Новгороде с 1589 по 1716 гг.

Царь Феодор Иоаннович, по восшествии на престол, ревнуя о возвышении своей державы, пожелал непременно иметь на Московском святительском престоле патриарха. Намерение свое открыл он Константинопольскому патриарху Иеремии, прибывшему за милостынею в Москву еще в 1588 г. Когда Иеремия одобрил и похвалил мысль Феодора и дал слово посвятить патриарха, немедленно же был созван собор русских святителей для избрания лица, достойного такого высокого сана. В выборе не было сомнения, но для обряда Российские святители назначили трех кандидатов: митрополита Иова, архиепископа Новгородского Александра и Варлаама Ростов­ского – и поднесли доклад царю, который избрал Иова и вслед за тем отправил трех архиереев и двух бояр для приглашения избранного к себе. Когда Иов явился, Государь встретил его в дверях своей палаты вместе с патриархом Иеремиею и со всем собором и принял благословение от Иова. Последний принял благословение от Иеремии. Государь сказал Иову речь, в которой объявил ему об избрании его в патриархи и просил его молитв. А Иеремия благословил Иова как нареченного в патриарха Московского и всея России. Так совершилось наречение первого Русского патриарха 23 января 1589 года в палатах Государя, а не по тому чину, какой дан был Иеремиею и по которому оно должно было совершиться в церкви. Торжественное же посвящение совершено было 26 января на литургии, как обыкновенно ставили митрополитов и епископов, без всяких новых обрядов. Среди великой, или соборной, церкви, на помосте, был изображен орел двоеглавый и сделан феатрон о двенадцати степенях и двенадцати огненниках: там Иеремия, благословив Иова как сопрестольника великих отцов христианства и, возложив на него дрожащую руку, молился, да будет сей архиерей Иисусов неугасаемым светильником веры. Имея на главе митру с крестом и короною, новопоставленный Московский патриарх священнодействовал вместе с Византийским; и когда, отпев литургию, разоблачился, Государь собственноручно возложил на него драгоценный крест с животворящим древом, бархатную зеленую мантию с источниками, низанными жемчугом, и белый клобук с крестом; подал жезл св. Петра митрополита и в приветственной речи велел ему именоваться главою епископов, отцем отцов, патриархом всех земель Северных, по милости Божией и воле царской. Так совершилось учреждение в России патриаршества и посвящение первого патриарха Иова, сопровождавшееся духовными церемониями и торжествами!

Чтобы утвердить достоинство и права Российского священноначалия от рода в род и навеки, по повелению царя написана на пергамене золотом и червленою краскою уложенная грамота, в которой изображено, что Государь, по совету со святейшим Иеремиею, учредил патриаршество в России, «желая почтить и украсить святую соборную церковь Пресвятыя Богородицы превысоким престолом патриаршества, и тем великим делом царствующий град Москву и все свое великое Российское царство прославить и возвеличить во всю вселенную». Эту уложенную грамоту скрепили: сам царь своею печатию, оба патриарха печатями и подписями, три русских митрополита и греческий печатями и подписями, пять русских архиепископов и греческий подписями и двое – печатями, один епископ печатью и подписью, многие архимандриты, игумены и старцы.

К наружным отличиям патриарха нашей церкви прибавили тогда: выход его должен быть всегда с лампадою, с пением и звоном; для облачения иметь ему амвон о трех степенях; в будни носить клобук с серафимами и крестами обнизанными; «мантии обьяриныя и всякия иныя с полосами»; ходить в пути с крестом и жезлом; ездить на шести конях.

Уместным считаем сказать здесь несколько слов и о личности первого патриарха Иова. По свидетельству биографа, он был собою весьма благообразен и прекрасен в пении и во чтении, яко труба дивна всех веселяя и услаждая: имел необыкновенную память, знал наизусть всю Псалтирь, Евангелие и Апостол; без книги совершал всю литургию св. Василия Великаго; без книги, на память, читал не только Евангелия, но и все молитвы крестных ходов на Богоявление, 1-го авгус­та и в другие дни; без книги читал даже длинные молитвы в день Пятидесятницы, и чтение его в это время было до того умилительно, громогласно и доброгласно, что все вместе с ним плакали. К тому ж он был великий постник и никогда не пил вина, а только воду; любил ежедневно совершать литургию, и только когда изнемогал, давал себе отдых на день или на два; никого никогда не обличал и не оскорблял, всех миловал и прощал. Вообще же он был муж нравом и учением, и благочинием, и благочестием украшен. Во дни его не обретеся человек подобен ему, ни образом, ни нравом, ни гласом, ни чином, ни похождением, ни вопросом, ни ответом.

Одновременно с учреждением патриаршества тем же собором русских и греческих святителей положено быть в великом русском царстве, на утверждение православной веры и в почесть превеликого престола патриаршего царствующего града Москвы, четырем митрополитам: в Новгороде, в Казани, в Ростове и на Крутицах – шести архиепископам и восьми епископам.

Как только Иов сделался патриархом, немедленно приступил к исполнению соборного определения о новом устройстве подведомой ему иерархии: 30-го же января (в четверток) он рукоположил первого на митрополию Новгородскую архиепископа Александра; а вслед за тем митрополита Ростовского Варлаама. И заметим черту того времени. Каждый из этих иерархов на другой же день после своего поставления должен был являться к святейшему Иову и подносить ему поминки: багряный бархат, камку, сорок соболей, позлащенный кубок и пятнадцать рублей денег. Митрополит Александр почтен был титулом Велико-Новгородскаго, Великолуцкаго и всего Помория, который потом носили и его преемники; в Пскове же учреждена тогда самостоятельная епископская кафедра, на которую возведен был Мисаил – архимандрит из Георгиева монастыря в Новгороде.

В сане митрополита на Новгородской святительской кафедре Александр был около двух лет. В январе 1590 г. он делал торжественную встречу Феодору Иоанновичу, когда царь, отправив войско для завоевания Финляндии и Эстонии, прибыл в Новгород с царицею Ириною. «В седьмое лето богохранимыя державы, – говорит летописец, – видев благочестивый царь свое царское достояние и отеческое наследие ото многих лет неверными обладаемо… и желая возвратить отеческое наследие и отторженные грады, разгораяся ревностию по благочестии, сам подвижеся со многою ратию своего христолюбиваго воинства... Егда же прииде во свое отечество Великий Новград, тамо убо преосвященный митрополит Александр, иже содержаше в то время кормило великия соборныя церкви Софеи Премудрости Божияго слова в Велицем Новеграде, и со всем освященным собором и всенародное множество с великою радостию сретоша, и царскому его величеству раболепное поклонение и достойную честь воздающе». Из Новгорода царь отправился с главными силами под Нарву и «не по мнозех днех возвратился во свое царское достояние с великою и славною победою, и прииде во свое отечество в великий Новгород», где ему сделана теперь встреча как победителю. «Преосвященный же митрополит Великого Новаграда Александр и весь освященный собор с честными и животворящими кресты и с чудотворными иконами, и всенародное множество изыдоша во сретение ему, хвалу Богу возсылающе и благодарные песни о победе его воспевающе: пособивыи Господи кроткому Давыду победити иноплеменники, сице и сему благочестивому царю нашему победу, на сопротивных и одоление дарова».

Скончался митрополит Александр «лета 7099 (1591 г.), июня в 26 день, на память преподобного отца нашего Давыда, иже в Селуни»; в истории же иерархии, в энциклопедическом лексиконе и в энциклопедическом словаре день кончины его показан 2 июня 1591 г., и здесь же говорится, что он погребен в Мартириевской паперти Софийского собора.

Достойно замечания, что после митрополита Александра не осталось никаких предметов ни в Софийском соборе, ни в Софийской ризнице, которые бы служили напоминанием о 15-летнем почти управлении его Новгородскою паствою, и даже имя его не значится в списке святителей, погребенных в Софийском соборе.

Из современных событий замечательны:

В 1580 году в первое воскресенье Петрова поста сгорели три терема и двор Государев «на Ярославле дворище», по соседству с убогою обителью преподобного Арсения – свидетеля жестоких казней Иоанна в Новгороде. Загорелось от молнии.

В следующем 1581 году король литовский взял Великие Луки, Невель, Заволочье и Холм, а на сборное воскресенье выжег Старую Руссу.

15 мая 1591 года мученически скончался в Угличе 9-летний царевич Димитрий от ножа подосланных убийц – Витяговскаго и Качалова. Это ужасное происшествие имело потом страшные последствия для России.