Священномученик Андроник (Никольский), архиепископ Пермский († 1918)

Дни памяти:

25 янв./7 февр. ближайшее воскресенье (переходящая) - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской 7/20 июня - День мученической кончины

3-я неделя по Пятидесятнице (переходящая) - Собор Санкт- Петербургских святых

Первое воскресенье после 29 янв./11 фев. (переходящая) - Собор Пермских святых

23 мая/3 июня - Собор Ростово-Ярославских святых


Cвященномученик Андроник (Владимир Александрович Никольский) родился 1 августа 1870 г. в селе Поводнево Мышкинского уезда Ярославской губернии в семье дьячка, впоследствии диакона, местной Преображенской церкви. Дед его, Георгий Гаврилович Никольский, был священником в храме села Княжево Мышкинского уезда. Значительное влияние на маленького Владимира оказал настоятель Преображенского храма священник Петр Богословский.

В 10-летнем возрасте Владимир поступил в Угличское духовное училище. В 1884 г. был удостоен перевода в 1-й класс семинарии, но решил остаться на повторный курс. В 1885 г. поступил в Ярославскую духовную семинарию, которую окончил в 1891 г. по первому разряду и поступил в Московскую духовную академию. По совету и благословению отца Иоанна Кронштадтского сразу же по поступлении изъявил желание принять монашество, что свидетельствовало о большой решимости и твердости характера юноши. 31 июля 1893 г., накануне дня своего рождения, был пострижен в монашество в храме Московской духовной академии ректором академии архимандритом Антонием (Храповицким) и наречен в честь преподобного Андроника, ученика преподобного Сергия Радонежского.

При постриге архимандрит Антоний сказал ему: «Почитай себя стоящим над пропастью или висящим над нею на протянутом сверху вервии и громко взывающим о помощи к Совершителю нашего спасения. Дни духовных восторгов и часы сладостных созерцаний пусть не отделяют от тебя мысли о предстоящей опасности; пусть не ввергают тебя в последующие часы и дни в самоуверенную беспечность, но, напротив, да снабжают они тебя силою и новым подвигом... Пусть и эти первые дни... ослабят врага совершенно, укрепив тебя дарами Божественной благодати, и наипаче благодати смирения, дабы эти священные дары, раздаваемые затем Богом через труды твои многим и многим, никогда не надмевали тебя, но лишь преисполняли сердце твое любовью к людям и прославлением Искупителя, дабы не по названию только, но и на самом деле являлся ты носителем образа ангелов, всегда сослужащих спасению людей и воспеваю-щих во веки Творца».

Уже через неделю, 6 августа того же года, монах Андроник был рукоположен во иеродиакона.

После окончания 3-го курса во время каникул иеродиакон Андроник и инспектор академии архимандрит Сергий (Страгород- ский) были направлены в Самарскую губернию для лечения кумысом. Здесь они часто обсуждали, что из себя представляет миссионерское служение Русской Православной Церкви, и в частности в Японии. Архимандрит Сергий имел к тому времени личный опыт миссионерской деятельности в этой стране, так как состоял членом Японской духовной миссии в непосредственном подчинении главе миссии епископу Николаю (Касаткину).

В 1895 году иеродиакон Андроник окончил духовную академию со степенью кандидата богословия, 22 июля был рукоположен во иеромонаха и назначен помощником инспектора в Кутаисскую духовную семинарию. Через год он был назначен преподавателем, а затем инспектором Александровской миссионерской семинарии, которая находилась в местечке Ардон на Северном Кавказе в Осетии. Среди крестьян-осетин семинария приобрела хорошую репутацию просветительского учреждения, воспитывающего детей в твердых правилах нравственности. В 1896 году желающих учиться в семинарии было во много раз больше, чем она могла принять. Безусловное доверие крестьян к миссионерам, жажда христианского просвещения, повседневное общение с этими простыми людьми на их родине среди цветущих лугов и пастбищ - все это действовало на молодого пастыря вдохновляюще. И он уже думал прожить в этом месте всю жизнь, усердно трудясь на ниве народного просвещения. Отец Андроник готовился уже ко второму учебному году, когда неожиданно для себя 3 сентября 1897 года получил телеграмму о назначении миссионером в Японию. Этим же указом он был награжден золотым наперсным крестом.

«Признаюсь, это меня в такую печаль ввело, что я плакал, и весьма рад бы был, если бы сего не случилось... - писал он. - Грустно мне было расставаться с Ардоном, но это-то и вложило мне мысль, что не так живи, как хочется, а как Бог велит, что по возможности не имей никаких конечных, хотя бы и благородных привязанностей, ибо всякая привязанность уже по самому своему имени есть ограниченность и несвобода духа, а ведь к этой именно свободе духа мы и должны всячески стремиться; напротив, делай всякое данное тебе дело, высокое или среднее, и даже по видимости унизительное, как самое свое задушевное дело, ибо оно есть только поручение свыше для единой истинной цели всего мира, а не самоцель... Вот к этой-то преданности воле Божией и мы должны стремиться... Помоги мне, Господи, дело проповеди в Японии делать именно как Твое поручение...».

26 октября, в воскресенье, отец Андроник с архимандритом Сергием (Страгородским) отплыли из Одессы. Путешествие в Японию заняло два месяца. Ехали через Грецию, Италию и Северную Америку. На отца Андроника это путешествие произвело огромное впечатление. Везде, где приходилось останавливаться, они с отцом Сергием посещали древние христианские святыни, катакомбы и гробницы мучеников, молились у мощей святителя Николая Мирликийского, побывали в развалинах древнего Колизея. И везде знакомились с современным состоянием христианства, в Греции - православия, в Италии - католицизма. Молитва на камнях Колизея, политых мученической кровью, у гробниц мучеников-христиан, сравнение их жизни с жизнью вокруг и собственной, всегда недостойной, вдохновляли на подвиг и на служение Матери-Церкви.

26 декабря 1897 года иеромонах Андроник и архимандрит Сергий прибыли в Японию. Епископ Николай встретил прибывших миссионеров с большой радостью и сразу ознакомил их с делами миссии, рассказал о трудностях и особенностях миссионерской деятельности в Японии, о том, «что не нужно иметь в виду никаких временных расчетов для миссии, то есть мы не для России, не для Японии пришли, а делаем дело Христово, и поэтому не нужно ничего бояться...».

Одна из трудностей миссионерской деятельности для отца Андроника, как и для всякого новичка миссионера, заключалась в сложности японского языка. Отец Андроник занимался ежедневно с учителями и самостоятельно, и через месяц после приезда, 31 января 1898 года, смог отслужить всенощную на японском языке. «Первая его служба на японском языке, - писал епископ Николай, - очень тщательно приготовленная им: почти нигде никакой ошибки в произношении... По всему видно, что человек сей - великая надежда Японской Церкви».

Великим постом 1898 года епископ Николай, исполняя просьбу отца Андроника, принял решение отправить его после Пасхи жить в Осака, где он скорей может изучить японский язык, один находясь среди японцев.

Приехав в город Осака, отец Андроник нашел православную общину в плачевном положении. В храм ходило не более десяти человек, на клиросе читал и пел один псаломщик. Отец Андроник решил сам идти к пастве, в будние дни с пяти часов вечера он начинал обход домов христиан. Расспрашивал, где и при каких обстоятельствах они приняли христианство, кем и когда крещены дети; уяснял себе всю картину их жизни, всего семейного и хозяйственного уклада. Темы непринужденной беседы за чаем сами давали повод для слова назидания, ободрения, а иногда обличения и вразумления. Отец Андроник рассказывал о жизни первых христиан, об их ревности и благочестии, о святых, о молитве, о христианских правилах и обычаях, которые должно соблюдать в жизни. За два года он узнал своих прихожан, их нужды и положение каждого. Постепенно храм наполнился, и уже не один псаломщик пел на клиросе, а большой смешанный хор.

24 июля 1898 года епископ Николай выехал с архимандритом Сергием для посещения церквей в Хоккайдо. Заведование миссией было оставлено отцу Андронику. «Оставленный хозяином. отец Андроник отлично вел дела.» - с удовольствием отметил впоследствии владыка Николай.

Сверхнапряженная деятельность отца Андроника в конце концов привела к расстройству его здоровья, и ему пришлось вернуться в Россию. 5 марта 1899 года он был назначен ректором Александровской духовной семинарии в Осетии с возведением в сан архимандрита. Расстроенное здоровье его не поправилось и в России, и 13 января 1900 года он был уволен от должности ректора и вообще от духовно-учебной службы и отправлен в распоряжение Казанского архиепископа. 15 января назначен в Кизический монастырь, 9 сентября 1900 года переведен в Уфимскую епархию и зачислен в братию Уфимского архиерейского дома.

18 октября 1900 года по ходатайству епископа Уфимского Антония (Храповицкого) архимандрит Андроник был назначен ректором Уфимской духовной семинарии, а с 11 января 1901 года и благочинным монастырей Уфимской епархии. 6 мая 1901 года награжден орденом св. Анны II степени. За время, пока архимандрит Андроник был благочинным, число монастырей увеличилось с шести до пятнадцати, был устроен единоверческий Воскресенский мужской монастырь, а в городе Златоусте открыт женский единоверческий монастырь.

«За заслуги в воспитании юношества» в мае 1905 года архимандрит Андроник отмечен орденом св. Владимира IV степени.

23 октября 1906 года архимандрит Андроник назначен помощником начальника Российской миссии в Японии архиепископа Николая и 5 ноября того же года в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге был хиротонисан во епископа Киотского. Приехав в Японию, он вновь горячо взялся за дело. Однако ревностные труды на поприще миссионерской деятельности, чрезвычайное напряжение при слабом здоровье привели к тому, что владыка снова тяжело заболел и был вынужден подать прошение об увольнении его от миссионерской деятельности. 7 июля 1907 года епископ Андроник был освобожден от миссионерского послушания.

Тяжело это было для архиепископа Николая; епископ Андроник пришелся по сердцу владыке, он прочил его на свое место - передать ему бразды апостольского служения; по всем своим качествам епископ Андроник был человеком, который мог самоотверженно служить делу Христову, но Господь не давал ему здоровья на апостольский подвиг.

26 октября того же года епископ Андроник был командирован в город Холм для оказания помощи в управлении епархией епископу Холмско- му Евлогию (Георгиевскому), избранному депутатом Государственной Думы и потому подолгу вынужденному жить вдали от епархии. 21 января 1908 года епископ Андроник обращается с просьбой к митрополиту Киевскому Флавиану (Городецкому): «Простите, что осмеливаюсь беспокоить Вас своею просьбой. Все настойчивее повторяются слухи о близком роспуске Государственной Думы. Тогда я опять без дела и без места останусь. А теперь на очереди Прилукское викариатство. Если посочувствуете мне, владыка, то благоволите о мне замолвить слово в Святейшем Синоде на Прилуки. Ведь скоро год будет, как я из Японии скитаюсь по грехом моим».

Однако не Прилуки, а Новгородская земля стала очередным местом служения Андроника (Никольского). 15 марта 1908 года владыка Андроник был назначен епископом Тихвинским, викарием Новгородской епархии. Правящим архиереем Новгородской епархии был архиепископ Гурий (Охотин), которому исполнилось тогда восемьдесят лет, и он почти не выходил из дома. Поэтому все дело служения, проповеди, а частично и административного управления легли на плечи епископа Андроника.

17 февраля 1910 года владыка писал митрополиту Флавиану: «. А я, грешный, не перестаю услаждаться и умиляться здешними новгородскими святынями и здешним народным благочестием. Город небольшой, церкви за каждым углом, а везде народа молится в достатке, а где и до тесноты. Тут как-то выдалась одна неделя с ежедневными праздниками и праздничками. И умилительно было видеть, как изо дня в день [праздники] народа собирали до тесноты и духоты. Стараюсь посему для собственного умиления среди народа бывать на всяком празднике: где послужишь, где подьячишь, где про-сто постоишь... Наслаждение! Так время и летит. Среди множества всякого дела прямо не замечаю не только дней, а даже недель. А там и могила. Да и не дай Бог дожить до раскрытия тайны беззакония, с чем, по-видимому, так торопятся.».

С присущей ему ревностью и усердием епископ Андроник взялся за дело. «Свое усердное, неустанное служение, - вспоминали новгородцы, - владыка растворял сердечной проповедью, свое высокое положение - близким и простым отношением к православным богомольцам». Уповая только на Бога и всецело привязанный к Нему сердцем, он не боялся общественного мнения, не смущался и общественным недовольством. Он не стеснялся, например, открыто порицать неистовства светских зрелищ, уже тогда могущественно пытавшихся навязывать свои воззрения и вкусы. Когда в Новгороде была поставлена пьеса Сенкевича «Камо грядеши» и артисты пели на сцене «Хвалите имя Господне», владыка при первом же удобном случае дал отповедь устроителям представления как богохульникам. Когда в городе был задуман вечер с балетными номерами, сбор от которого должен был пойти на раненых славян, то тут же раздалось мужественное слово епископа против мерзкого совмещения пляски с памятью о кровопролитии. Стараниями владыки в Новгороде были организованы еженедельные религиозно-нравственные чтения, которые посещали сотни людей. Епископ часто сам бывал на этих чтениях, вел их, давал советы лекторам, своим словом дополнял ту или иную лекцию.

Завидев на улице утомленного паломника, владыка не ленился остановиться и поддержать его словом и дать место для ночлега в своем доме. Видя сектантов, он приглашал их для бесед к себе домой. Заботясь о городской пастве, он не оставлял без внимания и сельской части епархии. Сразу же по приезде в Тихвин он принялся за объезд всех церквей, входящих в Тихвинское викариатство. За один только сентябрь он проехал по Крестецкому, Боровичскому и Валдайскому уездам, посетив двадцать два сельских храма. Владыка входил не только в церковные нужды общин, но и в нужды каждого обращающегося к нему прихожанина. С места ночлега трогались обычно часов в шесть-семь утра, чтобы пораньше поспеть в ближайший приход, и так путешествовали от церкви к церкви, иногда останавливались и в деревнях. Места здесь были глухие и дорога настолько плоха, что владыку часто предупреждали, что он может не проехать, но он все равно отправлялся в путь. В каждом селе и деревне, где они останавливались, епископ проповедовал, что ежедневно вместе с беседами занимало не меньше шести часов. Спать в этих поездках приходилось не более шести часов, а весной, с наступлением ранних рассветов, и того меньше. По целым дням приходилось пребывать в физическом напряжении, но владыка любил эти путешествия, обновляющие душу. С благоговением встречал его народ «со кресты и хоругви». «Все набожно крестятся, многие плачут от благоговейной радости. Многие и таяся, и открыто просят совета, молитв, готовы тут же исповедать всю свою душу, умоляют принять от них кто полотенце, кто деньги, кто даже иконку или еще что-либо от святого места принесенное. И все это до глубины души трогает, настраивая ее на благоговейный и торжественный тон от сознания раскрывающегося перед тобой благодатного Царства Божия из глубин смиренного, простого, по видимости грубого, а на деле нежного и мягкого народа русского...» - вспоминал святитель.

Но не укрылось от епископа Андроника и то, что не весь народ посещает храмы, некоторые забыли, когда там и были. Епископ

видел, как часть народа, захватываемая низменными страстями, быстро погружается в пучину безбожия: «Молодое поколение и даже дети растут без всяких положительных и строгих правил жизни: какое-то одичание духовное отпечатывается и на их лицах. А что с ними будет впоследствии, когда и сама жестокая жизнь наложит на них свой немилосердный отпечаток, особенно если принять в соображение ту погоню за материальным или, лучше сказать, животным довольством, которое сделалось характерным признаком и духом последнего времени, освободившегося от духовных высоких начал жизни... Это все более чем безотрадные, зловещие признаки, при виде которых жутко становится за будущее нашей народной жизни».

События, связанные с революцией 1905 года и введением консти-туционных преобразований, заставили владыку глубоко задуматься об основах национально-государственного строя России, о взаимоотношениях Церкви и государства. Плодом размышлений епископа явилась статья «Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или основание и смысл царского самодержавия».

«Пусть никто не верит, - писал он, - наговорам обольстителей, которые говорят, что для христианина совершенно безразличен тот или иной порядок гражданской жизни. Нет, мы - христиане - в мире живем и из этого мира до времени, определенного Творцом, выйти не можем (1 Кор. 5, 10). А потому нам вовсе не безразлично, что совершается в гражданском нашем быту, ибо тот или иной строй, те или иные порядки жизни могут содействовать или препятствовать делу спасения, а в иных случаях и вовсе его преследовать насмерть.».

«Всем известно по примеру конституционных стран, а теперь нам очевидно и по собственному опыту троекратных государственных выборов, что творится за одно время этих выборов. Забывается все: вера, Отечество, семья, дело - лишь бы восторжествовала партия, к которой кто принадлежит. Лишь только за три года этой конституционной встряски ведь не узнать нашу страну - и к худшему, а не к лучшему: и вера, и нравы ослабели и оскудели до того, что безбожие, бесстыдное распутство, пьянство, попрошайничество сделались поразительными по своей очевидности и откровенности, не говоря уже о таких страшных ненормальностях, как грабежи и разбои. Так и дальше: какая партия проберется в большинство, та и управляет всем, крича, что она только и есть голос народа. (...) Разве была и есть действительная забота о народе, об Отечестве, когда все сводилось и сводится к партийной борьбе и торжеству? ... И эта кучка смеет выдавать себя за народ и свои бредни за голос его?! Да ведь это явная насмешка над хваленой конституцией, в которую, очевидно, и сами они не верят!.. »

Живя в стране вместе с народом и интересами народа, владыка волей-неволей вглядывался в то, что можно было бы назвать народной формой управления страной. «Для Русской земли, - писал он, - только в царском самодержавии, без всякой заморской конституции, и есть спасение. Чтобы согласиться с этим утверждением, нужно принять во внимание. ту многоплеменность, которою отличается наша страна по составу населения. У всех многочисленных народов нашего Отечества свой особый быт, свои собственные верования и нужды, свой характер... Все это уврачевать и предупредить может лишь царское самодержавие, стоящее выше всяких партий и даже народностей и охраняющее исключительно только благо единой Русской земли, в которой под единым русским народом и около него одного живут все прочие народы, всяк в свою меру пользуясь общим и своим благом... Как раз именно это и было у нас издавна. По природе своей русский народ не насильник, не деспот, не эксплуататор других, - скорее он свое отдаст другому, более пронырливому, или расторопному, или нуждающемуся».

Огромное значение святитель придавал школе. За десять лет до безбожной революции, в 1907 году он писал: «... заберет школу либеральное течение - успех антихристианства обеспечен. Вот разгадка и сочувствия либералов всяким сектам в христианстве и нехристианским религиям. И сектанты не дремлют, принялись теперь и за малых детей. Недавно в Москве устроили сектантскую беседу для детей, в заключение которой поучали их, как отнестись к диаволу, если он явится им в чувственном виде, и давали совет отнестись к нему деликатно, вежливо... А подрастут ваши дети, попадут в университет - там Милюков и К°, так же подтасовывая и обманывая, будут учить их, что наука доказала происхождение человека от обезьяны. И сделают ваших детей действительно зверями, с той лишь разницею, что обезьяна смирное и послушное животное, а эти звери-человеки будут горды, дерзки, жестоки и грязны. Это еще только цветочки, а когда созреют ягодки-то освободительства, тогда такие свободы узнаете, что воплем отчаянным завоете, хуже чем полтысячи лет назад под лихим татарином. Вот в этом заговоре против Христа и вся разгадка всего освободительства, а вовсе не в том, чтобы жизнь человеческую сделать лучшею и благополучною ради перемены одного гражданского строя на другой. Посему надлежит бережно хранить и смело и твердо отстаивать то, что нам может обеспечить святое достояние веры Христовой. Как яда смертоносного, следует оберегаться всего, что предлагается вместо нашегородного и бытового достояния.».

17 октября 1910 г. архиепископ Гурий был уволен на покой, и управ-ление Новгородской епархией временно было поручено епископу Андронику. 5 ноября управляющим Новгородской епархией был назначен архиепископ Арсений (Стадницкий), с которым владыка Андроник сразу вступил в переписку относительно текущих епархиальных дел и порядка его встречи в Новгороде как правящего архиерея.

Когда архиепископ Арсений занял Новгородскую кафедру, между ним и епископом Андроником возникла тень недопонимания, и владыка, чтобы избежать кривотолков, сразу же заявил правящему архиерею свою позицию: «... Я решительно избегаю говорить высшим меня начальникам особенно изысканно, - писал он владыке Арсению, - и говорю то, что думаю. Рассуждаю так: пусть меня обвинят в неделикатности, нетактичности: каков есмь, таков и буду; но пусть никто не заподозрит в искательстве, в лести, ибо это уже недостаток нравственный, грязный».

Летом 1911 года во время пребывания епископа Андроника в Санкт-Петербурге, где он трудился в Комиссии при Святейшем Синоде по преобразованию духовной школы, ему было предложено занять кафедру викарного архиерея в Сухуме. Епископ Андроник на это ответил: «... должен ехать и поеду, но душа моя зело возмущается, ибо не вижу никакого смысла из викариев уходить в викарии; из Новгорода меня пока не гонят, чтобы с радостью бросаться хоть в Сухум... Если переходить из Новгорода, то более основательно.». С ним согласились, и перевод был отложен.

В 1912 году почил о Господе архиепископ Николай Японский. Владыка Андроник неутешно скорбел о его святой кончине: «Угас великий светильник Церкви нашей отечественной, от нее отродив- ший юную теперь Святую Церковь Японскую».

8 марта 1913 года владыка Андроник был назначен на самостоятельную кафедру - епископом Омским и Павлодарским. В тот же день он написал владыке Арсению (Стадницкому) письмо: «Итак, несомненно, волею Божиею мне предлежит путь в самый муравейник сек-тантства - в Омск. Конечно, это нелегко, но буди воля Божия о мне. Откровенно говоря, я более подходил бы для тихого Тобольска - для Омска же, пожалуй, «мое изранено уж тело». Но постараюсь и там сделать что смогу. Жили мы с Вами, конечно, несогласно. Конечно, это тягость была и для Вас. Я же, как Вы, надеюсь, согласитесь, работал, сколько у меня сил доставало и даже через силу, не опуская рук при виде Вашего ко мне отношения; в порученном мне деле трудился, как в своем собственном... Мне несказанно тяжко покидать святой и дорогой Новгород, в котором целых пять лет не покладая рук трудился и много пережил. Но теперь эту тяготу стараюсь подавить заботой о новом, уже своем деле. Дело трудное-трудное предстоит. В самый муравейник сектантства меня посылают. И что я могу там поделать со своими слабыми силами? Но да поспешествует Сам Господь Своему делу. Итак, направляя свои стопы в Омск и о многом размышляя, покорнейше прошу Вас, Владыка, благословите мне понести из Софийской ризницы частицу святых мощей святителя Никиты; ее следует вложить в хорошую икону всех Новгородских святых, над которыми святая София. Если можно, то просил бы пожертвовать такую икону от Конторы, которой это, вероятно, не будет в тягость. Буду просить и копии икон Тихвинской, Иверской и Знаменской, чтобы все эти святыни принести в благословение от Новгорода и разнести по разным городам епархии. Пусть и там будет Святая Русь, пусть около сих святынь собираются все - непременно крестными ходами, чтобы ими всколыхнуть все русские благочестивые сердца и в сектантство уходящие главнейше потому, что нет там ни церквей, ни священства. На крестных ходах и вести всякую цер-ковную пропаганду, будить, привлекать внимание к святыням, от которых, несомненно, еще не отстало сердце переселенцев тамошних. Если же поможет Господь взбудоражить там такое течение, то после того можно будет и более уверенно и спокойно идти в поход на все сектантство и вытеснять его из насиженных мест.».

Целую неделю перед отъездом епископа Андроника из Новгорода народ во множестве посещал акафисты, которые владыка служил в разных церквях. Служа в последний раз акафист перед иконой Божией Матери «Знамение» в Новгороде, святитель обратился к новгородцам с просьбой пожертвовать для Омского края копию с чудотворного образа.

17 марта в зале Епархиального дома состоялось его прощание с паствой; было прочитано множество адресов и приветствий. В них отмечалась неутомимость владыки в молитвенном подвиге, его готовность идти навстречу каждому доброму делу, его доступность для всякого ищущего с ним встречи.

Отвечая на прочитанные адреса и речи, епископ Андроник заметил, что источником его энергии является сознание того, что «в своем служении каждый архипастырь и пастырь являются продолжателями дела Христова»; он «воодушевлялся благочестивой ревностью новгородцев, которые были неутомимы в молитве и в беседах о религиозных предметах», и «всегда имел в виду, что совестливым, усердным исполнением своего архипастырского долга он спасает и свою душу». Через два дня толпы народа после отслуженного в кафедральном соборе напутственного молебна провожали на вокзал полюбившегося им архипастыря.

Вступая на Омскую кафедру, архиепископ Андроник сказал: «Мир и благословение приношу Вам от благочестивых православных христиан того святого града Новгорода, откуда к Вам привел меня ныне Господь».

Владыка Андроник по своему обыкновению совершил поездку по епархии. Путешествуя от села к селу, преодолевая сотни километров, святитель в каждом приходе подробно знакомился с жителями и духовенством, беседовал с детьми, вразумлял взрослых: «Чтобы жить по-Божьи, надо знать волю Божию, закон Христов, Его учение, а это можно узнать из святого Евангелия... Родители, читайте святые книги и детей к этому приучайте; особенно строго проводите день Божий - праздничный, как «день Господень». Вообще же будьте благочестивы как в праздники, так и в будние дни, . заботясь о внешнем благоукрашении храма, не забывайте и внутреннего храма - своей души, украшайтесь набожностью и благоговением.».

Новгородцы ради просьбы владыки Андроника, его благочестия и трудов, понесенных им для духовного процветания новгородской паствы, собрав средства, соорудили точную копию иконы Божи- ей Матери «Знамение». 30 августа 1913 года при большом стечении народа в Знаменском соборе икона была освящена и направлена в Омск с приложением особого послания, на которое владыка ответил благодарственным письмом: «За сие да воздаст вам Господь Своими милостями. Я же, грешный, ничем иным не могу воздать вам за вашу любовь и молитвы, как только памятью о вас перед Господом Богом.

Ваша любовь и ныне подвигает меня к бодрой и неустанной работе на ниве Церкви Христовой, как она же отнимала от меня всякую усталость, когда приводил мне Бог жить среди вас. Земно кланяюсь всем вам и призываю на всех Божие спасительное благословение».

Икона Божией Матери «Знамение» прибыла на станцию Омск в конце сентября, но наступившие дожди и распутица не позволили торжественно перенести икону в сам город, и перенесение состоялось только через месяц, 20 октября. В этот день крестный ход, возглавляемый епископом Акмолинским Мефодием, выступил от привокзальной церкви вместе с иконой навстречу крестному ходу, который возглавил епископ Андроник. Крестные ходы встретились у Никольской казачьей церкви.

«Высоко над главами смиренных богомольцев, - писал владыка, - как Сама живая Богородица властно и торжественно вступала в новый град Своего пребывания. И радовалось о сем сердце и трепетно молилось: да будет сие так! Да внидет Владычица к нам Своим образом, да будет нашей Заступницей и Покровом, да будет Она радостью богобоязненным, да кос-нется сердец и охладевших в вере, не узнавших радости о Господе. Под впечатлением всего этого и решил я во время крестного хода построить в Омске особый храм, как место покоя Царицы Небесной в Ее образе «Знамения».».

Архиепископ Андроник поместил Знаменскую икону на своей даче с домовой церковью во имя Иверской иконы Божией Матери при Покровском мужском монастыре. В то время население Новгорода составляло двадцать пять тысяч человек при пятидесяти храмах, а население Омска - сто тысяч при шести храмах. Епископ Андроник тут же обратился к православным города с призывом пожертвовать на сооружение нового Знаменского храма с обязательным при нем большим залом для бесед. В декабре 1913 г. приняли решение о строительстве Знаменского храма, в феврале следующего года городом был выделен участок под постройку, было разослано 87 книжек для пожертвований, что позволило собрать 5000 рублей. В связи с Первой мировой и Гражданской войнами церковь возвели и освятили только в 1919 г. Освятил церковь епископ Сильвестр (Ольшевский) (f 1920, сщмч.), поставленный на Омско-Павлодарскую кафедру после архиепископа Андроника.

В епархии не только недоставало храмов, но еще большая нужда ощущалась в недостаточном количестве пастырей, притом если в других епархиях были семинарии, которые хотя бы давали образование, то в Омской - семинарии не было, и владыка обратился к Преосвященным других епархий с тем, чтобы они в «Епархиальных ведомостях» опубликовали приглашение для желающих потрудиться в Омском крае:

«Воистину здесь «жатва многа, делателей мало». Приходите на жатву сию по моему зову, как по зову самого Пастыреначальника Христа, не желающего, чтобы души христианские оставались без пастырей».

30 марта 1914 года владыка Андроник писал о своих епархиальных делах архиепископу Новгородскому Арсению: «За год пребывания здесь и мне Господь послал много утешения среди множества дела, хлопот и, конечно, огорчений. Но последних не замечаю за радость от того, что милостью Божией прекрасно наладились наши ежедневные по церквям акафисты с беседами, общенародным пением и раздачей листков. Еще лучше проходили религиозно-нравственные чтения, открытые с Крещения в зале мужской гимназии. Сверх моего чаяния и опасения по малорелигиозному Омску - зал набивался битком (до восьмисот) слушателями и образованными, и простыми. Всего было одиннадцать чтений. На следующий год надеюсь устроить две аудитории, если уступят зал женской гимназии; тогда будут чтения на двух сторонах громадного города. Помоги Бог. Но и устал за год. Как только наладится дорога, так выеду в епархию, - это меня обычно ободряет. Прошу принять описание четвертой сентябрьской поездки. Всего сделано было до трех тысяч верст на конях и до двух тысяч верст машиной и пароходом.».

В Омске владыка проводил ту же созидательную деятельность, которой он был всецело занят в других епархиях, став усердным помощником для всякого пастыря, труждающегося в духе Христовом, и грозным для всякого обманщика и лжеца, пытающегося не трудиться, а лишь подольститься к начальству. «Лучше потише и полегче, если нет сил и умения, да пусть все будет на деле, чем крикливые успехи и даже не начатое дело, но умело показанное, как блестящий фейерверк».

За время служения епископа Андроника в Омской епархии им было утверждено множество добрых начинаний. Владыка ввел за правило устраивать миссионерские курсы для всей епархии - для мирян и пастырей, организовывал кружки ревнителей благочестия и сестричества, курсы псаломщические.

Духовенство, встретив в архипастыре поддержку своим благим начинаниям и справедливо увидев в новом епископе мудрого и само-отверженного вождя, готового в любую минуту положить свою душу за вверенную ему паству, воспрянуло духом. Желая удовлетворить запросы интеллигенции, епископ организовал в Омске систематические богословские лекции, привлекши к этому делу образованное духовенство и поддержав его своим личным частым участием. Народ, духовенство и общество охотно откликнулись на это живое дело, и зал богословских чтений был всегда переполнен до тесноты.

При Омском епархиальном братстве епископ организовал епархиальное Общество трезвости. Разбирая причины распространения в то время в России порока пьянства, владыка писал: «В чем же настоящая причина пьянства? - В отсутствии или недостаточности и приниженности нравственного начала в человеке, в расслабленности воли. Эта причина одинаково делает пьяницами и богатых и бедных, и образованных и простых, и развлекающихся и не имеющих. разумного удовольствия. Эту главную и даже единственную причину можно назвать невежеством, но совершенно в ином и истинном смысле: это - невежество духовное, нравственное, притупление нравственного сознания, понижение нравственного отношения к самой жизни с ее высоким смыслом и назначением. Наше время как раз и представ-ляет собой понижение нравственного сознания в народе и обществе. Постепенно подготовлялось оно путем обесценивания религиозных и нравственных основ жизни. Но расцвело оно, конечно, в освободительные годы, когда ложно понятые свободы объявлены были прежде всего как свобода на все низкое, гадкое, унижающее человека».

В последний раз епископ служил в Омске 15/28 августа, в день празднования Успения Божией Матери - престольный праздник в омском соборе. Епископ Мефодий выразил скорбь о разлуке с полю-бившимся всем архипастырем, при котором в столь краткое время расцвела церковная жизнь. Один из соработников святителя от лица омских пастырей обратился к нему со словом, в котором ярко выразилось отношение духовенства к епископу: «Образ ваш как архипастыря - ревнителя веры и беззаветного труженика, пламенного проповедника и мудрого наставника - навсегда останется в нашей душе как идеальный образ носителя апостольских заветов в наши лукавые дни малодушия и отступления, образ, побуждающий нас, слабых, посильно ратовать за веру и Церковь, хранить предания апостолов, ревновать по деле Божьем - святом и вечном».

На это владыка заметил, что в основу всей его деятельности на Омской кафедре была положена «основная истина христианской веры - учение о спасении». Руководствуясь ею, он и «вел корабль Омской Церкви к тихой пристани через все невзгоды и бури житейского моря.».

2 августа 1914 г. Святейший Синод назначил владыку Андроника епископом Пермским и Соликамским. При епископе Андронике в Перми была построена церковь во имя преподобного Сергия Радонежского для военнослужащих Троицко-Сергиевского полка и закончено строительство Крестовоздвиженского собора в Белогор- ском монастыре.

Время служения святителя стало временем расцвета духовной жизни в Пермской епархии: устраивались лекции, беседы, собрания духовенства и мирян; в аудитории при Стефановской часовне стали проводиться занятия миссионерского и народно-певческого кружков; во всех храмах города служились акафисты, после которых устраивались беседы. Пермь отличалась в то время прекрасными проповедниками, в подготовке которых епископу много пришлось потрудиться.

Епископ настоятельно советовал пастырям не ограничиваться богослужением в храме, но служить и в поселках, «чтобы все имели возможность помолиться. Смотря по местным условиям, можно в одном поселке совершить с вечера бдение, а в селе с утра другое бдение и обедню. Вечером же съездить в другой поселок и совершить там вечерню или акафист с беседой. На неделе же случающиеся праздники тоже можно использовать для богослужения по поселкам. Конечно, все это нужно заблаговременно наметить, оповестить население, чтобы все знали и готовились». Приходским священникам владыка советовал завести в храмах общенародное пение: начать с известных всем молитв и кончить тем, чтобы богослужение вместе с канонар- хом исполнялось самими прихожанами. «Таким путем и в жизнь пойдут церковные песнопения, в старину заполнявшие жизнь народную, и теперь они вытеснят собою все грязные, расплодившиеся в народе песни мирские - научат и благоговению в самом поведении». Он советовал пастырям не ограничиваться проповедью за литургией, но проповедовать и за другими богослужениями, «хоть краткое слово назидания от Евангелия предлагать молящимся, питать их душу хлебом Божиим».

Многократно епископ объезжал храмы епархии; совершая поездки, брал с собой протодиакона, ключаря и двух иподиаконов. Архиерейской каретой никогда не пользовался, лошади архиерейские были отданы собору, на них соборное духовенство ездило по требам.

В бытность своего служения в Новгородской епархии епископ видел, какую великую пользу могут принести паломничества и крестные ходы ко святыням. «Влияние на народ таких народных торжественных богомолений весьма велико и несомненно. Особенно если такие богомоления устраиваются вовремя, с предварительной подготовкой, с личным воодушевлением священника. Нужно пользоваться всяким удобным случаем, чтобы вызвать народ на это. Засуха, ненастье затяжное, мор скота, червь напал на хлеб и т.п. - все это дает священнику повод обратиться к душе своих прихожан, чтобы возбудить в них дух сокрушения, искание Божьего заступления, жела-ние молиться Ему и Его угодникам. Концом этого и будет нарочитое богомоление, поднятие икон в деревне, крестный ход вокруг села или на поле и т. п. Тут и место проповеди, и общенародному пению, и обещание на трезвость, и усердие на общее доброе дело и т. п. Вовремя устроенное, все это будет иметь весьма важное значение и надолго сохранится с благоговением в народной памяти. Такое же значение имеют и путешествия по святым местам. Издревле это было весьма воспитывающим средством на Святой Руси. К народным святыням нес наш народ и горе, и радость. У народных же святынь он заполучал и выносил в жизнь все высокое и святое».

Владыка понимал, что не социальные, экономические или политические реформы грядут в мир, а новое язычество. И это «новое язычество в разных, самых благовидных и культурных формах посягает на самые основы веры в Христа Спаса. Оно стремится заменить собою христианскую закваску жизни христианских народов. Для сего оно с особым расчетом покровительствует временно всякому иному исповеданию, всякому сектантству, всякой иной вере, только бы в России развалить господствующее православие. в уверенности, что после того ему со всеми иными верованиями и толками и считаться уже не придется. Поэтому нельзя благодушно выжидать, что приедет миссионер и своими беседами всех уговорит остаться в православии. Нет, пусть всякий священник на месте сам постарается все прежде сделать для христианского просвещения пасомых, для наставления их на жизнь по Евангелию, для уврачевания ослабевших в исполнении христианского долга, для вразумления смущаемых и уклоняющихся от Церкви, а следовательно, и от Христа Жизно- давца».

Епископ много способствовал народному просвещению и проведению миссионерской деятельности в жизнь. В Пермской губернии было много старообрядцев, но в конце концов стали возникать и единоверческие приходы. Из-за недостаточного числа пастырей многие приходы подолгу оставались без постоянного священника. Стараниями епископа в Перми были учреждены пастырские курсы, созданные специально для подготовки единоверческих священнослужителей. Обучение заканчивалось торжественным богослужением. Литургию в единоверческом храме совершал по служебнику XVI века сам владыка.

Все годы Мировой войны епископ принимал деятельное участие в событиях, касающихся жизни народа. С октября 1915 года пермский лазарет стал заполняться прибывающими в город ранеными. Владыка сам посещал их. Он предписал ввести во всех монастырях Пермской епархии круглосуточное чтение акафистов Господу, Божи- ей Матери и святым; благословил после прочтения акафиста прочитывать молитву о даровании победы и молитву об упокоении воинов, отдавших свою жизнь за веру, царя и Отечество. Он благословил всем женским монастырям епархии выделить по два человека для сбора пожертвований по селам и деревням на содержание лазаретов, на нужды воинов.

В 1916 году владыка ездил в Ставку Верховного главнокомандующего с депутацией от Пермской губернии, служил литургию в походной церкви при штабе главнокомандующего в присутствии Государя и офицеров Ставки. При личной беседе с Николаем II осмелился сказать, что близость Григория Распутина к царской семье порождает множество сплетен и компрометирует Государя.

Описывая обстановку, бывшую в Перми во время войны, владыка писал архиепископу Новгородскому Арсению: «Молились, постились и исповедовались мы здесь по призыву Господа через Святейший Синод. Но далеко до всенародного покаяния и у нас, и, конечно, повсюду. Власти и большинство интеллигенции остались в стороне: это-де для глупого народа, который-де невежда в законе, - а мы ведь вумные... Эти дни поста были истинным экзаменом для верхов народа: какому богу они кланяются. Оказывается, должно быть, что не истинному Богу, а молоху века сего. Вот корень зла и причина войны. Отсюда вывод: война кончится ничем, хотя бы мы и победили немцев.

Вчера величественно и многолюдно прошел молитвенный крестный ход. Возвратились уже в пятом часу в собор. Все время пели, разными витиями было сказано пять проповедей и о трезвости, и по военному времени. Великое множество народа собралось.

Сегодня прочитал Ваш призыв о спасительном пути. Спасибо за дерзновенное и открытое слово. Но, очевидно, и в Новгороде то же, что и в Перми, творится. Так, вероятно, и везде. Газеты хвастали даже, что и при входе немцев в Варшаву творилось то же самое развеселое житие: «нам-де немцы вовсе не страшны». Какая дерзость перед Богом! Точь-в-точь как пред всемирным потопом было и будет пред концом мира».

8-9 марта 1916 г. определением Святейшего Синода епархиальным архиереям было поручено ответить, могут ли они учредить в своих епархиях викарные кафедры при условии, если они сами изыщут средства на их содержание. Епископ Андроник 7 мая 1916 г. писал Святейшему Синоду ходатайство и в случае, если его ходатайство будет утверждено, просил «на кафедру викарного епископа Пермской епархии назначить ректора Пермской духовной семинарии архимандрита Пимена (Белоликова) ... достойно проходящего свое служение, в достаточной степени ознакомившегося с насе-лением и местными церковными нуждами и запросами края, чтобы быть действительным помощником епархиальному архиерею в деле управления громадной по пространству и разнородной по многочисленному населению епархией».

Однако 23 мая 1916 г. Святейший Синод постановил: «Признавая это ходатайство Преосвященного Пермского заслуживающим уважения, Синод полагает переместить на кафедру епископа Соликамского, по учреждении сей кафедры, начальника Российской духовной миссии в Урмии епископа Салмасского Сергия, а начальником сей Миссии назначить ректора Пермской духовной семинарии архимандрита Пимена, с посвящением его в сан епископа...». Епископ Сергий не прибыл в Пермскую епархию, и владыка 1 августа 1916 г. вновь написал в Синод: «...назначенный викарием в Пермскую епархию епископ Сергий . доселе не счел нужным ни словом дать о себе знать в Пермь, из чего предполагаю, что едва ли он намерен направляться к месту своего нового назначения... Посему долгом своим почитаю покорнейше просить Святейший Синод . благословить мне нового помощника. Со своей стороны осмеливаюсь таковым указать новгородского епархиального миссионера-проповедника архимандрита Варсонофия, буде отпустит его Новгородский Владыка. Как я уже представлял в Святейший Синод, главное дело для Соликамского епископа - миссионерство среди раскола старообрядчества и среди заброшенных инородцев-пермяков - полу-язычников- полухристиан. Архимандрит Варсонофий для такого дела организации миссии и руководительства ею на месте был бы вполне соответствующим работником, как и для пермяков - этого нетронутого простодушного народа, горячо отзывающегося на простое и живое отношение и проявляющего тогда высокое и трогательное благочестие. Если же и еще дальше пропустить время, то, пожалуй, будет уже и поздно приняться за желательное воцерковление пермяков, когда и к ним проникнет всяческими путями современная отрицательная культура на совращение не окрепших духовно инородцев...».

Перенапрягаясь в архипастырской деятельности, не жалея сил на многообразную деятельность на пользу Церкви, владыка все чаще стал болеть, и многие приходы, нуждавшиеся в его присутствии, были этого лишены. Епископ Андроник неоднократно ходатайствовал перед архиепископом Арсением отпустить к нему всеми любимого архимандрита Варсонофия (Лебедева) для хиротонии его во епископа Соликамского, викария Пермской епархии. «Мне нужен работник на раскол северный, пока еще дремлющий, чтобы не было поздно, когда проснется. Если можно, то отпустите и поставьте его у Софийских угодников во архиерея, как и древле ушкуйники от Софии направлялись в Биармию-Пермь».

Однако не так много было столь достойных пастырей, как архимандрит Варсонофий, и он по предложению архиепископа Арсения (Стадницкого) был оставлен в Новгородских пределах, 8 января 1917 года хиротонисан во епископа Кирилловского, викария Новгородской епархии, чтобы через полтора года пролить мученическую кровь на той земле и среди той паствы, ради которой он пролил ранее столько пота и слез, и завершить свое жертвенное служение славной же и мученической кончиной.

Викарным помощником владыки Андроника стал ректор Пермской духовной семинарии архимандрит Феофан (Ильменский). 25 февраля 1917 года состоялось наречение архимандрита Феофана во епископа, а на следующий день - его хиротония во епископа Соликамского, викария Пермской епархии.

Сведения о совершившемся государственном перевороте и отречении Императора Николая II от престола достигли Перми 3 марта 1917 года. В тот же день поздно вечером в архиерейском доме по предложению епископа Андроника состоялось совещание высших начальников губернии. Владыка на этом совещании напомнил, что Русская Православная Церковь на протяжении всей истории была хранительницей и защитницей порядка, и теперь она не может остаться равнодушной зрительницей происходящих бедствий и должна возвысить свой голос в защиту порядка, который немыслим без самодержавного Государя. Владыка зачитал проект написанного им обращения к православным людям и предложил присутству-ющим высказаться насчет целесообразности подобного обращения. Присутствующие одобрили его. Перед тем как разойтись, ректор Пермской духовной семинарии архимандрит Матфей с горечью упрекнул вице-губернатора: «Если бы господа губернаторы покрепче расправлялись с крамольниками, у нас все было бы в порядке». На это вице-губернатор парировал: «А вы, духовные, должно быть, плохо молились». Отец Матфей попытался на это что-то возразить, но владыка взял его за плечо и тихо сказал: «Помолчи, Матфей!.. Действительно, плохо мы молились».

4 марта епископ Андроник обратился с архипастырским призывом ко всем православным христианам Российской Церкви: «Среди грозных событий тяжкого времени, перед лицом стоящего у врат Отечества лютого и коварного врага, совершилось событие величайшей важности и священности. Боговенчанный Государь Император Николай II Александрович, в своей неподкупной совести предавая себя в десницу Всевышнего Сердцеведца, сложил с главы своей царскую корону. Да будет воля Всевышнего. Так Божиим испытанием пока остаемся мы в междуцарствии. Призывая Божие спасительное благословение, вместе с тем призываю всех к послушанию, к миру, к усиленному труду и тем более к усердной молитве перед Богом, Который только и может сохранить нас от новых бед, а существующие беды обратить в ничто.».

На следующий день в Спасо-Преображенском кафедральном соборе при огромном стечении народа на литургии после чтения Евангелия епископ сказал: «Ведаю, братие, что ждете от меня слова по поводу всех переживаемых нами событий. Но что же я могу сказать вам, грешный, кроме той печали, которая обдержит сердца наши. Итак, не стало у нас царя. Что же нам делать среди таких испытаний? Прежде всего. призываю всех русских граждан проявлять полное подчинение Временному нашему теперь правительству, облеченному всей полнотой власти и не без воли Божией взявшему бразды правления в такое тяжкое время. Пусть все и всякий помнят сие апостольское слово: «всяка душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. И потому надо повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13, 1, 5).

После этого Пермский исполнительный комитет 22 марта 1917 г. отправил телеграмму обер-прокурору Святейшего Синода Львову с требованием уволить епископа Андроника от управления епархией «как опасного для общественной безопасности и как препятствующего духовенству в его праве соорганизоваться».

Разруха государственная и церковная становилась все глубже; тяжело переживая тревожные события времени, владыка 19 мая 1917 г. писал архиепископу Новгородскому Арсению: «. Все больше склоняюсь к решению: отрясти прах от ног своих и уйти на покой. Еще подожду немного и, когда такое решение окрепнет, тогда и подам прошение. Посему и обращаюсь к Вам с просьбой: не могу ли я с Вашего согласия проситься на житие в Тихвинский монастырь. Мне нужна только келья да братская трапеза, а одежи на мой век достанет наличной, больше же ничего не нужно. Послужить хоть изредка позволят. Из Тихвина же потом мечтаю перебраться к Нилу Сор- скому. В Предсоборный совет представляю и Вас. Но не верю я ни в какие съезды и собрания - так испошлились люди. Тяжко видеть разруху Церкви и Отечества. Уже не близок ли и последний противник Христа?.. »

Епископ Пермский и Кунгурский Андроник был избран в Пред- соборный совет среди других семи членов, за которых было подано наибольшее количество голосов. 15 августа 1917 г. в Москве начал работу Поместный Собор Всероссийской Православной Церкви. На Соборе епископ Андроник вошел в состав издательского отдела и был одним из энергичнейших его деятелей. «Огнь пылающий» - звали его участники Поместного Собора. После взятия власти большевиками и захвата ими типографий у издательского отдела возникали большие трудности. Епископ Андроник делал все возможное, чтобы документы Собора и послания Собора к народу продолжали печататься. Голосу Поместного Собора владыка придавал огромное значение. 7 декабря 1917 г. были избраны шесть членов Священного Синода и шесть их заместителей, среди которых был и епископ Андроник, как получивший более половины голосов.

По окончании сессии Собора епископ Андроник вернулся в Пермь. То, что он увидел своими глазами в епархии, его опечалило, и он обратился к пастве с воззванием, которое просил читать не только в храмах, но и при всяком удобном случае. А самих пастырей наставлял быть руководителями совести народной: «. настал час еще большей и страшной тяготы, решающий судьбу нашего Отечества. Уже открывается почти явное гонение на святую нашу веру. Уже выкрикивают отщепенцы от веры, что надо отобрать церкви и монастыри и обратить их в театры и подобное. . Время страшное, время если не антихристово, то весьма предшествующее ему по своим признакам. А мы будем бездействовать?! Да не будет сего осуждения на вас.».

После краткого пребывания в Перми епископ Андроник вернулся в Москву. 5/18 февраля членами Поместного Собора обсуждалось положение об избрании Патриарха, в частности, обсуждалась статья, в которой предполагалось, что избираемый по своему письменному или устному заявлению может отказаться от этого кандидатства. Епископ Андроник энергично запротестовал: «Я предлагаю совсем изъять означенную статью. Епископство вообще, а патриаршество в особенности, есть высокое служение в Церкви, а в настоящее время и величайший подвиг. Как же кто-либо в Церкви может отказываться от служения, на которое он избран?.. Если обратимся к переживаемому времени, то мы встречаемся с такими условиями, когда епископство, и особенно патриаршество, соединено с великими опасностями даже до смерти - оно воистину есть подвиг тягчайшего крестоношения. Намеченным кандидатам в Патриархи нельзя предоставлять права отказываться. Если избирают на такое высокое служение в Церкви - иди и умри.».

Ко дню Святой Пасхи, 12 апреля 1918 года, указом святителя Тихона епископ Андроник был возведен в сан архиепископа.

Сразу же по приезде в Пермь владыка стал готовить духовенство и народ к предстоящему 9 мая крестному ходу с проповедями в разных частях города.

16/29 апреля у владыки был произведен обыск. Его обвиняли в призывании народа к вооруженному сопротивлению советской власти. Святитель ответил: «Моя вера и церковные законы повелевают мне стоять на страже веры и Церкви Христовой и ее достояния. Если этого не буду исполнять, то я перестаю быть не только архиереем, но и христианином. Посему вы можете меня сейчас же повесить, но я вам гроша церковного не выдам, вы через мой труп пойдете и захватите, а живой я вам ничего церковного не выдам. Так я верую и поступаю, призываю и православный народ даже до смерти стоять за веру». Позже, среди бумаг, оставшихся от покойного архипастыря, был найден конспект проповеди, в которой он разъяснял свою позицию: «Контрреволюция, политика - не мое дело, ибо погибшая Россия не спасется в нашей взаимной грызне от отчаянности. Но церковное дело - святыня моя».

Уведомляя митрополита Арсения о происходящих событиях, архиепископ 19 апреля (2 мая по н. ст.) писал: «Приветствую Вас, Высокочтимый Владыко. 16-го сего апреля удостоился обыска за проклятия захватчикам и обязан невыездом из Перми. Утешен быстро организующимися даже тысячными приходами при бесприходных церквях на защиту церковного достояния. Вчера под угрозой кары исправляли маевку, а православные заполнили церкви на целый день. Кроме пользы - поднятия благочестия - гонение ничего не дало. Привет Преосвященному Алексию. Нам надо всем, архиереям, хотя ежемесячно кратко давать о себе знать - кто еще цел.».

9 мая в Перми состоялся торжественный многотысячный крестный ход по городу в честь святого Стефана Пермского во главе с владыкой Андроником. Пелись пасхальные ирмосы, священники призывали верующих к объединению у креста распятого Христа. Через день в духовной консистории чекисты провели обыск и изъяли документы, одновременно в газетах была развернута шумная провокационная кампания со статьями типа «Почему шумят попы», «Защитники мрака» и т.п. Владыка ждал своего ареста со дня на день, но держал себя совершенно спокойно, ежедневно исповедовался и приобщался Св. Таин. На случай своего ареста оставил распоряжение: «Арестованный рабоче-крестьянским правительством, запрещаю священ- но-церковнослужителям г. Перми и Мотовилихи совершение богослужений, кроме напутствия умирающих и крещения младенцев».

11 мая владыка писал Патриарху Тихону: «Что-то ужасное назревает всюду и у нас. Я пока на свободе, но, вероятно, скоро буду арестован. Признаки полной анархии. На случай ареста оставлю распоряжение о закрытии всех градо-пермских церквей. Пусть считаются с самим народом. Да хранит Вас Бог. Благодарю Вас за пожалование сана архиепископа. На отосланные мною открытки многим архиереям ответа не получил ни одного. А надо нам знать друг о друге.».

25 мая ревтрибунал объявил решение о привлечении архиепископа Андроника в качестве обвиняемого, на что владыка ответил: «Буду веровать и стоять до смерти».

14 июня власти приказали архиепископу явиться в юридический отдел исполкома для допроса. Узнав об этом, верующие Перми собрались на соборной площади; власти отменили приказ и прислали допросный лист святителю на дом. В этот же день в губисполком поступило прошение исполнительного комитета Союза приходских советов Пермской епархии разрешить владыке выезд в Москву по делам Союза. Разрешение на выезд власти не дали.

Из письма митрополиту Новгородскому Арсению: «За клятво- преступничество пока отнял Бог у всего народа разум и волю, пока не раскаются. а когда раскаются, то сначала постепенно, а потом целиком прозрят все духовно, почувствуют и силу и, как Илья Муромец, - сбросят тот ужас, который окутал всю страну нашу. Вот и будем своим твердым, ясным, уверенным словом раскрывать людям правильное отношение к жизни и прежде всего призывать к покаянию, после которого все от Бога нам возвратится с лихвою. Может быть, меня и на свете не будет, но не покидает меня надежда и уверенность, что Россия воскреснет со своим возвращением к Богу. Воскреснет душа народная - воскреснет и тело ее - наша здоровая государственность. Да помогает Вам Господь. Простите и молитесь о призывающем Божие благословение грешном архиепископе Андронике».

16 июня в ЧК было решено арестовать архиепископа. В связи с этим постановили объявить военное положение в городе. Начальнику конной городской милиции приказали поставить по 2 конных милиционера против окон всех городских церковных сторожек на тот случай, если кто-либо из звонарей захочет подняться на колокольню; зазвонившего в колокол велено было расстрелять. 17 июня в три часа ночи отряд чекистов ворвался в архиерейский дом. Бодрствовавший архиерей вместе с 2 священниками был арестован. Владыку посадили в пролетку и повезли в милицию в Мотовилиху. Узнав об аресте, верующие стали собираться перед зданием милиции, требуя освобождения архипастыря. Были арестованы 2 женщины, остальных разогнали.

19 июня 1918 года архиерей находился в камере Пермской ЧК. В первом часу ночи святителя вновь повезли из Перми в Мотовилиху. Ехали по Сибирскому тракту, миновали пятую версту и повернули налево в лес (ныне в черте г. Перми). Там заставили старца копать себе могилу, но по его немощи пришлось помогать чекистам. После этого архиепископ попросил время на молитву. Ему разрешили, и после 10-минутной молитвы и благословения на четыре стороны он сказал, что готов. С него потребовали, чтобы он отменил постановление о забастовке, но святитель отказался. Тогда ему приказали лечь в могилу и начали закапывать живым, затем расстреляли сквозь слой земли.

14-17 августа Патриарх Тихон (Беллавин) и Синод постановили послать архиепископа Василия (Богоявленского) и миссионера Алексия Зверева в Пермь для выяснения обстоятельств ареста архиепископа Андроника (Никольского). Позднее с разрешения Патриарха к ним присоединился архимандрит Матфей (Померанцев). Советское правительство дало согласие на расследование и даже предоставило комиссии отдельный вагон. 27 августа 1918 года на обратном пути, между Пермью и Вяткой, за мостом через реку Каму, в вагон, где ехала делегация Собора во главе с архиепископом Василием, ворвались красноармейцы, вывели членов делегации из поезда и расстреляли. Материалы расследования и средства, собранные на нужды Собора, были похищены.

В своем последнем пасхальном послании Пермской Церкви владыка Андроник писал: «... Увидевши опасность лишиться свободы веровать и молиться. православные россияне воодушевились на стояние за веру и Церковь... явились священномученики и... исповедники среди архиереев, иереев и иноков, - и миряне православные дружно и самоотверженно встали на защиту своей свободы веровать, на защиту Святой Церкви. То там, то здесь уже многие и живот свой за веру положили. Да упокоит Господь души их и молитвами их да помилует нас и Россию».


Канонизация:

В 1999 году архиепископ Андроник (Никольский) прославлен как местночтимый святой Пермской епархии. В августе 2000 года- на Юбилейном Архиерейском соборе Русской Православной Церкви причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

Тропарь, глас 5:

Меч духовный взем, священномучениче, за Церковь и Отечество воинствовал еси; и духом пламенея, богомудре, любовь Христову стяжал еси. Жизнь убо временную ни во что вменив, в жертву себе принесл еси. Мы же, грешнии, молим тя, святителю Андрониче, неотступным буди ходатаем за нас пред Богом.

Кондак, гллс 4:

Якоже апостол славный Павел, простотою себе украсил еси; почестей и славы избегая, в чистоте пред Богом подвизался еси; архипастырство тяжкое пронесый, Небесному ныне Архиерею предстоиши.


Источники:

•          Андроник (Никольский Владимир Александрович) - Православная энциклопедия, т. II (игум. Дамаскин (Орловский)

•          Андроник (Никольский Владимир Александрович) - Электронная база данных: Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века. Православный Свято-Тихоновский гуманитарный Университет. ПСТГУ. pstbi.ccas.ru

•          Храм иконы Пресвятой Богородицы Знамение. omsk-znamenie.prihod.ru