С древних времен в миссии Церкви наряду со священнослужителями и монахами участвуют и верующие без сана, прихожане. Кто такие православные миряне-миссионеры и какова их роль?
«Идите, научите все народы» (Мф. 28: 19), – сказал Христос Церкви, а значит, не только духовенству, но и мирянам. С древних времен в миссии Церкви наряду со священнослужителями и монахами участвуют и верующие без сана, прихожане. Кто такие православные миряне-миссионеры и какова их роль? Об этом и о многом другом в рамках проекта «Говорим» Духовно-просветительского центра Сретенского монастыря говорим с мирянином, миссионером, преподавателем Сретенской духовной академии, сектоведом, экзегетом, катехизатором Андреем Солодковым.
– Андрей Иванович, давайте разговор начнем с Вашего примера. Как Вы стали заниматься катехизацией и миссией?
– Дело миссионерского призвания было в самом начале моего духовного пути. Глубоко убежден, что научить миссионерству очень сложно. Это призвание, а если у человека оно есть, то научить этому будет достаточно просто, потому что сама благодать Святого Духа призывает человека к этому. Очень важно, чтобы сам человек не ленился и, как сказано у апостола Павла: «ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших» (Евр. 3: 7). Мы находим множество примеров в Священном Писании и Ветхого, и Нового Завета, когда человек призывается на миссионерское служение. Поэтому миссионерство – это действительно призвание. Человек призывается Богом к миссионерскому духовно-просветительскому служению и начинает свой путь. В моей жизни были разные этапы этого пути. Даже когда я еще был неверующим человеком, я чувствовал призвание поделиться всем, что знал, с людьми. Потом Бог Своей благодатью увидел, что я могу Ему сгодиться по своей немощи и призвал меня на это служение. Потом было обучение в семинарии, затем в академии и теперь я на преподавательско-миссионерском пути.
– Вы упомянули время, когда Вы были неверующим человеком. Вы из нецерковной семьи?
– Не могу сказать, что я из совсем нецерковной семьи, но духовного просвещения, где было бы наставление в основах православного исповедания веры, у меня не было. Я рос в советское время. Папа был на руководящей должности, строитель, мы ездили по всей стране. Мама была педагогом, заведующей детским садом, даже вступила в партию. Меня мои родители часто отдавали дедушке и бабушке, которые и оказали влияние на мое духовное развитие и просвещение. Всегда в доме у моей бабушки Марфы Константиновны, Царствие ей Небесное, была икона, всегда горела лампада. В советское время было сложно ходить в церковь. Бабушка и дедушка жили и сельской местности, но на большие праздники, такие как Рождество и Пасха, я помню, бабушка ходила в храм. Меня она не всегда брала с собой, потому что боялась. В то время, когда видели в храме людей с маленькими детьми, могли и наказать. Но как-то тайными тропами мы всё же ходили. Евангелие для меня открыла моя бабушка. Она достала его из шифоньера, когда я научился читать в первом классе. Это было, пожалуй, мое первое знакомство со Священным Писанием. Потом был непростой путь: советская школа, служба в Вооруженных силах, в ракетных войсках стратегического назначения. Считай, я был толком и не знаком с православием. Познакомился с адвентистами, учился четыре года в их семинарии. Затем понял, что это не совсем то, что нужно, и возрасте 24–25 лет ушел оттуда и присоединился к Русской Православной Церкви. Закончил Перервинскую духовную семинарию, Сретенскую семинарию. И уже с 32 лет считаю себя православным человеком и стремлюсь к проповеди и просвещению.
– Были ли люди Церкви, которые повлияли на Ваш выбор и Вашу деятельность?
– Несомненно. В протестантской семинарии был преподаватель, любящий русскую историю. В семинарии он проводил беседы о преподобном Серафиме Саровском, Сергии Радонежском, Александре Невском, когда были их праздники.
– А как адвентисты относятся с Серафиму Саровскому?
– Очень плохо относились, но тем не менее такой предмет был в их программе и так учили еще в 1992 году. Я давно знаком с Болонской системой образования, и, на мой взгляд, она очень плохая, но у них был такой предмет «История Русской Церкви».
– Миссионеры того времени из Русской Православной Церкви на Вас повлияли?
– Несомненно. Это был 1995 год, когда я познакомился со священником, ныне протоиереем, Олегом Стеняевым. Тогда он служил в храме на Большой Ордынке. Я до сих пор у него исповедуюсь. Хотя говорят не дружить со священниками, но у нас и отцовство, и дружба. Конечно, его знание Священного Писания произвело на меня колоссальное впечатление. Отец Всеволод Чаплин тоже производил на меня впечатление своей твердостью, подходом, уверенностью в своих словах. Он всегда держался главного принципа – «не говори всегда, что знаешь, но знай всегда, что говоришь». В своих выступлениях миссионеры того времени наглядно демонстрировали, как не лить воду, лишь бы о чем-то поговорить. И в жизни было видно, что они всегда руководствовались Священным Писанием, отцами Церкви. Чтобы находить образы духовной жизни, необходимо всегда обращаться к Священному Писанию, как и призывает Спаситель. Слово Божие освящает человека. Как говорил преподобный Серафим Саровский, есть множество условий для освящения человека. И одно из них – чтение Слова Божия. Есть также такие условия, как Таинства, молитвы, посты. Но нельзя пренебрегать и чтением Священного Писания как руководства к действию в жизни человека.
– Сейчас Вы упомянули интереснейшее время – 90-е годы, когда был всеобщий живой интерес к Церкви. Уже тогда действовала целая плеяда талантливейших миссионеров. По-разному сложились их судьбы, но сегодня есть ощущение, что тогда было интереснее. Сейчас как будто бы все держится трудами старых миссионеров, а новых лиц особенно не появляется. Как Вы считаете, сегодняшнее время – это оскудение миссионерства в Церкви или мы просто перешли на другой этап?
Есть множество условий для освящения человека. И одно из них – чтение Слова Божия
– Я с Вами согласен, что ярких личностей нет. Я учился у миссионеров того времени, и это была серьезная школа. Но так было всегда, когда Церковь соприкасалась с официальными структурами, сливалась со светскостью, то оскудевал ее потенциал яркой проповеди. Даже в Ветхом Завете мы можем услышать слова, что «разжирел Израиль». Он раскинул свои шатры и стал заниматься самим собой. Пророк Иеремия обличал это среди прочего и говорил, что пастыри начинают пасти сами себя. Как в Ветхом, так и в Новом Завете общество Израиля начинает превращаться в «клуб гламурных христиан воскресного дня». Мы видим много социальных программ, но нет яркой проповеди. А ведь это то, о чем говорил Спаситель: «Вы – свет мира, вы – соль земли» (см.: Мф. 5: 14).
Я думаю, что у нас есть серьезные проблемы с духовным образованием. Я преподаю достаточно долго, с 2005 года работаю в Перервинской семинарии. И даже тот специалитет, который был тогда, воспитывал более всесторонних специалистов. Был пятилетний образовательный процесс. Сейчас это четыре года, в которые напичкано очень много. Хотя преподаватель все равно будет преподавать то, что он знает и желает. Сейчас выросло новое поколение, которое не знает, что такое запрет, когда нельзя говорить то, что ты хочешь. Когда в 1992 году нам сказали, что можно всё, люди просто не могли надышаться воздухом свободы, когда можно говорить и свободно проповедовать Слово Божие. Помню, как мы проповедовали на Арбате, в метро. Когда человек просто выходил с гитарой и начинал исполнять песнопения, к нему выходил священник, собиралось очень много людей, подходили стражи порядка, но ничего не запрещали. Очень много людей стремились к тому, чтобы проповедовать там, где только было можно.
Нам сейчас необходимо пересмотреть, стоит ли так сближаться со светской образовательной системой. Например, медицина, как только началась специальная военная операция, снова перешла на специалитет – три года училища и семь лет университета. Я сам закончил сначала специалитет, потом бакалавриат. Тогда база опиралась на старую советскую школу. Это была немецкая образовательная система, не чисто русская. Но она была уже настолько адаптирована к духовным школам и давала более фундаментальный объем знаний. Сейчас большой разброс, много предметов, но, что называется «по верхам», и это всегда опасно. Уделяется меньше внимания истории религии, которую я преподаю, миссиологии, сектоведению. Это то, с чем мы сегодня сталкиваемся напрямую и чему нужно уделять больше внимания. Сейчас у людей такой «винегрет» в головах по вопросам религиоведения.
Я преподаю также проблематику оккультизма в Центре образования духовенства города Москвы. Мы затрагиваем вопросы цигун, йоги или ушу. И я объясняю, что даже сами специалисты, такие как, например, президент Федерации шаолиньских боевых искусств Алексей Александрович Маслов, говорят, что это никакой не спорт, а даосские практики. И когда я начинаю говорить это молодым священникам, то они спрашивают, какие практики может предложить взамен Русская Православная Церковь. Когда эти вопросы задает духовенство, меня это настораживает как преподавателя. Я считаю, что это скорее вопрос к Институту физкультуры. Церковь предлагает миру спасение и покаяние. Я недавно был на Чукотке, выступал в правительстве и в Думе и говорил о йоге и ее опасности, что это индусская практика, индусский аскетизм. Все люди, которые являются специалистами в этих вопросах, говорят, что йога необходима для сближения с безличностным абсолютом, а упражнения не при чем. Они нужны для того, чтобы утончить свое астральное тело и соединиться с безличностным абсолютом. Если у человека болит спина, пусть он обращается в профильные учреждения.
Я, по благословению священноначалия, также занимаюсь реабилитацией лиц, отпавших от православия. За четыре года, что существует комиссия, мы уже присоединили к Церкви 702 человек. Люди приходят после йоги, медитации, цигун и прочих практик. Они духовно поражены, и им приходится очень долго восстанавливаться. Дело в том, что мы начинаем сливаться с миром. Нам кажется, что все эти практики просто оздоровительные и это совершенно нормально.
Это не значит, что все мы должны уйти в монахи-отшельники. Миссионерское служение очень опасно. Миссионер всегда может переступить грань и стать для всех в доску своим. В этом и есть потеря силы «соли». Тогда ты не способен «осаливать» человека, потому что он видит, что ты такой же, как и он. Я помню, как в 1997 году я ходил в клубы со своим другом, который тоже потом стал православным человеком. Был клуб возле Павелецкого вокзала, там была жуткая музыка, а я приглашал людей для проповеди в тихую комнату, которая была обита матрасами, так называемый чулан. Я выходил на сцену и говорил: «Кто хочет услышать настоящее живое слово, а не техно-музыку, проходите в чулан. А тем более те, кто хочет жить». Из большой толпы приходило всегда человек десять. Я открывал Священное Писание, начинал беседу, и люди слушали. А потом я приглашал их на Большую Ордынку, в храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», где была воскресная школа, и они приходили.
Миссионер всегда может переступить грань и стать для всех в доску своим. В этом и есть потеря силы «соли»
Помню, однажды пришел молодой человек в шапке, сел в трапезной возле икон, и я попросил его снять шапку. Когда он это сделал, волосы у него оказались зелеными. Один из пришедших ребят впоследствии стал алтарником, второй сегодня занимает серьезную должность в Церкви, третий ушел в монастырь в Рязани.
Если говорить о моем миссионерском служении, то я не пошел с ними вместе плясать и слушать музыку. Приходя в ту или иную среду, нужно всегда помнить слова Спасителя из Нагорной проповеди: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5: 16). Этот свет нельзя приземлять. Слово Божие всегда возвышает человека, а не наоборот. Сегодня есть очень опасная тенденция в миссионерских программах – опустить и приземлить Слово Божие. Это неправильно, потому что Сам Христос приходит для того, чтобы возвысить человека, а не наоборот. Иначе это будет язычество. Сообразование с веком сим всегда очень опасно.
– Интересно, но ведь есть такой миссионерский принцип – подружись с человеком, а потом уже проповедуй ему о Христе. Как же это сделать, учитывая то, что Вы сказали?
– Мы должны свою исповедальную веру отставить в сторону. Люди ждут от нас чего-то другого. Почему звучат слова Иоанна Крестителя: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4: 17)? Покаяние – это перемена ума. А если мы сольемся с этим миром, то этот свет померкнет. Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (Мф. 6: 23). Дружба с миром есть вражда против Бога (Иак. 4: 4). Важный миссионерский принцип, о котором необходимо помнить, – любить человека, но ненавидеть его заблуждения, любить грешника, но ненавидеть грех, любить пьяницу, но ненавидеть пьянство, любить блудника, но ненавидеть блуд. Любить человека как образ Божий, но не погубить его своей любовью и самому при этом не погибнуть. Если миссионер начинает дружить с человеком, пренебрегая заповедями Божиими, то он губит и себя, и человека. «Не сообразуйтесь с веком сим» (Рим. 12: 2) – это очень важные слова апостола Павла, то есть не перенимайте образы века сего.
У меня был опыт, четыре года я работал с наркозависимыми. Тогда это была страшная повальная наркомания с 1998 по 2002 год. Я брал небольшие группы, возил их в Крым, готовил их к исповеди и причастию, а врачи в санатории делали свое дело. Главное было – не докатиться до такого состояния, когда человек уже не сможет воспринимать Слово Божие. Дружба состоит не только в том, чтобы рассказать о заповеди Божией, а еще и в том, чтобы явить ее своим вниманием и отношением. Вера без дела мертва (Иак. 2: 26).
– Вернемся к теме нашей церковной академической среды. Так получается, что наши семинарии и академии готовят хороших церковных ученых, специалистов по богослужению, но не готовят миссионеров. Те немногие миссионеры, которые у нас есть, как правило, выходцы не из академической среды. Это какие-то самородки, которые работают по призванию. Так и должно быть или все-таки можно в нашей системе церковного образования что-то «починить», сделать миссионерскую «инъекцию»?
– Я считаю, что это должна быть не «инъекция». Должна быть миссионерская школа в Москве (сейчас она есть только в Белгороде). Об этом говорили еще святитель Макарий (Невский) и выдающийся русский миссионер Николай Ильминский. Николай Ильминский был мирянин, но как он активно работал! На «Истории миссии» я всегда говорю, если вы имеете отношение к чувашам или татарам, то у вас портрет Ильминского должен висеть дома. Именно он создал их азбуку. Это святой жизни человек, 30 лет он отдал этому служению. Это сотни тысяч крещеных людей, просвещение татар, чувашей, бурятов.
– Школа, о которой Вы говорите, – это направление или академическая единица?
– Это должна быть академическая единица, куда смогут по призванию приходить люди после обычной школы. Это не должны быть чахленькие факультеты. Мы говорим о миссии как о составной части Церкви. Христос был первым апостолом. В Священном Писании сказано: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20: 21). Христос – первый посланник, первый апостол от Бога Отца. Он пришел и воплотился в этом мире для спасения рода человеческого, потому у нас обязательно должна быть православные миссионерские семинарии и академии в Москве, на Дальнем Востоке и в Сибири. Но у нас этого нет, мы просто не готовим людей, и спросить некого. Есть двухгодичный факультет в Российском Православном университете, я даже был там деканом полгода. И на эти два года берут мирян с приходов, среди них процентов 70 пенсионеры. Я считаю, что это просто профанация миссионерского образовательного процесса. «Идите, научите все народы» (Мф. 28: 19) – это заповедь, которую Христос дает своим апостолам. Уста говорят от избытка сердца, а если человек не научен, о чем он будет говорить?
Есть еще моя викариатская Школа православного миссионера при храме апостола Фомы на Кантемировской. Если такие школы возникают, значит у людей есть потребность. Они видят, что в наших школах они способны получить знания. К нам в этом году поступило 72 человека со всех уголков нашей страны, обучение проводится онлайн. Необходим высокий уровень преподавания, и преподавать должны не только теоретики, но и 70 процентов должны быть миссионеры-практики. Невозможно научить людей по книжкам, это должны быть действующие миссионеры. Школы, которые сейчас занимаются такой работой, выдают свидетельство по окончании, их выпускники востребованы, их приглашают на приходы. Но берут не всех. Я был и на Чукотке, и на Сахалине, и в Сибири, и в Белоруссии, и в Брянске, и в Архангельске. Везде говорят о том, что необходимо духовное просвещение и миссионерство. Считаю, что нашему священноначалию стоит поднять этот вопрос. У Церкви есть средства, чтобы организовать семинарию, мы не в 1990-х годах.
Когда собирали преподавателей миссиологии со всей России, чтобы обновить существующий учебник, владыка Евфимий говорил о том, что будет воссоздано Российское миссионерское общество, которое в свое время создал святитель Иннокентий Московский, известный миссионер, отдавший почти 50 лет этому служению. Он проводил по 18 часов в байдарке в Северном Ледовитом океане, чтобы приехать к алеутам, крестить и причастить их. Я поражаюсь его жизни. Только представьте – он умирает в Великую Пятницу, а хоронят его на Пасху. Это еще попробуй так умереть! Такая кончина говорит о многом. Если бы не революция, то были ли бы видны плоды системной миссии.
У нас часто ругают Петра I, в частности за то «окно», которое он «прорубил» в Европу, дескать, мы нахватались всего европейского. Но нужно отдать ему должное, например, в том, что касается миссии в Казани, в Сибири, на Дальнем Востоке. Это все было запущено именно Петром I. Он видел, что есть порывы, миссионеры-одиночки, например, Стефан Пермский, но ход системной миссии просвещения народов Дальнего Востока и Сибири дал именно император своим указом.
Сейчас очень хорошее время для того, чтобы задуматься о том, где наша православная миссия. Есть школы, которые готовят священнослужителей, но мы живем не в монархической России, где люди с малых лет знали Закон Божий и в школе с Псалтири начинали изучение азбуки. Мы живем в обществе, погруженном в глубокий оккультизм, который часто выдают за светскость. И в этой светскости намешан такой религиозный коктейль!
– В 1990–2000-е годы была миссионерская работа с живыми людьми, сейчас миссия всё больше уходит в блогосферу и соцсети. Появляется много священников-блогеров, которые ведут эфиры, отвечают на вопросы. Что Вы думаете об этом? Расцениваете ли это как миссионерство и сами пытаетесь ли угнаться за этим духом времени? Какие есть в этом плюсы и минусы?
– Я бы не гнался за духом времени, но технологические средства, я считаю, нужно использовать. В Священном Писании говорится, что «сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23: 23). Очень важно находить баланс: уметь общаться и с живой аудиторией, и использовать все средства массовой коммуникации. Конечно, проповедь должна звучать там, где возможно. Но нужны не только знания. Должен быть стержень любви к Богу, чтобы ты понимал, зачем ты туда идешь. Очень опасно делать что-то самому. Никогда ничего в своем миссионерском порыве не нужно делать по своему усмотрению. Нужно всегда брать благословение на свое служение. Если тебя благословили, то нужно покрепче помолиться. Без молитвы миссионер – это агитатор, который подвергает себя серьезной опасности. И, конечно же, нужно советоваться со священноначалием, с опытными людьми, чтобы самому не пасть и не повторить историю Лота из Библии.
Мы живем в обществе, погруженном в глубокий оккультизм, который выдают за светскость
– Если человек хочет стать миссионером, то с чего ему начать?
– Начать надо с чтения Закона Божия. Это введение в мир богословия. Есть разные редакции, кто-то читает протоиерея Серафима Слободского, кто-то – иерея Даниила Сысоева. Можно параллельно читать Священное Писание. Но Закон Божий нужно прочесть обязательно, чтобы человек понимал, куда он попал. Церковь создана Христом, и все, что в ней есть, дается нам для освоения, а не для того, чтобы поставить это под сомнение. Как преподаватель истории религии я скажу, что Православная Церковь – это самая выверенная школа. Ни одна языческая школа не может похвастаться такой выверенностью и постоянством своего исповедания веры. Господь нам дал настоящее исповедание веры, спасительный путь, который человек способен осваивать. Надо также помнить, что каноны сформированы на Вселенских Соборах, а голос Вселенского Собора – это голос Святого Духа. Сказано: всё простится, но хула на Духа Святого не простится (см.: Мф 12: 31–32). Человек может проповедовать свое собственное мнение, но с оговоркой, что это не учение Церкви. Иначе зачем вводить людей в заблуждение и отвлекать от спасения? Спаситель всем желает спасения, но люди не желают, а насильно Спаситель не приводит в Царствие Божие.
– Андрей Иванович, Слово Божие освящает. Но мы понимаем, что оно освящает не всех. Вы могли бы назвать критерии, по которым мы можем определить, что оно нас действительно освящает?
– Без Катехизиса чтение Священного Писания может быть даже опасно. Все-таки нужно вникнуть, как и в каком направлении его изучать. Человеку нужно понять, что он не просто одинокий пилигрим в вопросах изучения Священного Писания, есть толкования. Нельзя игнорировать прецедент, чтобы вынести правильное судебное решение. Также нельзя игнорировать исторический прецедент, чтобы не выпасть из духовной церковной жизни. Быть всезнайкой и самому делать открытия Священного Писания очень опасно.
– Как Вы относитесь к уличной миссии? Такие методы использовались в миссионерской школе отца Даниила Сысоева?
– Эти методы есть до сих пор, люди выходят на улицу. Но миссионер должен себя в этом видеть. Кто-то видит себя в уличной миссии, кто-то – в онлайн-миссии, кто-то готов входить в разные аудитории. Ничего плохого в уличной миссии нет. Я сам ей занимался, ходил по клубам. Не надо думать, что люди, которых вы встретите на улице или в клубе, не способны к восприятию Слова Божия и к покаянию. Очень важно, чтобы в деле миссии был православный открытый лекторий. В Зеленограде собирается до 300 человек в таком лектории. Когда мы зазываем людей, мы должны их куда-то пригласить. Открытый православный лекторий должен подразумевать, что в любой момент после уличной миссии туда могут прийти любые совершенно новые люди. И необходим опыт проповедника, чтобы дальше продолжить лекцию и чем-то зацепить того, кто только подошел.
Друзья, Русская Церковь покрывает огромные территории. На них проживает очень много людей, а миссионеров, катехизаторов у нас действительно не хватает. Каждый «штык» в строю на вес золота, поэтому, если у вас есть возможность и желание, поступайте в наши духовные школы, получайте образование, помогайте нашему священноначалию в проповеди Слова Божия, и Господь обязательно оценит ваши усилия!
Беседовал Сергей Комаров
