Страх смерти был и остается для человека одним из самых больших. Мы стараемся реже говорить на эту тему, считая, что так мы можем отдалить смерть. Можно сказать «смерть», а можно сказать «рождение в вечную жизнь», и к нему нужно готовиться, а не бояться.
О памяти смертной, о правильной молитве за усопших говорим с протоиереем Александром Авдюгиным, настоятелем храма-часовни в честь свв. Богоотец Иоакима и Анны в городе Ровеньки, что на Луганщине.
– Отец Александр, достаточно много дней в церковном году, когда Церковь предлагает особо помолиться за наших почивших близких. Тема смерти так или иначе присутствует в жизни христианина, но мне кажется, что очень часто даже человек воцерковленный, даже тот, который считает себя настоящим истинным христианином, этой темы стремится избежать. Он ее боится. Это естественное состояние человека – боязнь смерти? Или человек, который верует в воскресшего Христа, должен думать о смерти, не бояться ее и всю свою жизнь этому посвятить?
– За 32 года моей службы я видел лишь одну бабулечку, которая с радостью ждала своей смерти. Все остальные, а я видел довольно приличное количество прихожан, смерти боялись, гнали, обзывали, не желали о ней говорить. Хотя в сельской местности, а мне довелось служить в Ивановской области, практичное отношение к смерти. В городском варианте тяжко. Очень редко, когда в городе можно встретить такое отношение, особенно в многоквартирных домах и микрорайонах. Большинство людей воспринимает смерть как трагедию, которую нужно быстро закопать и избавиться от нее, ничего больше. В сельской местности все проще, там к этому готовятся. Ты соборуешь, исповедуешь людей, и они рассказывают, где у них приготовлен сундучок и лежит смертное одеяние и прочее. Почему так воспринимается? Дело в том, что до сих пор о смерти или встрече последнего дня мы очень мало говорим, не потому, что мы не хотим, может быть, просто времени не хватает. И в проповеди мы редко затрагиваем эту тему. Нас больше волнуют современные проблемы, мы их «прикручиваем» к любой проповеди, а тема смерти забывается. Только в родительских субботах, когда хоронишь близких, это вспоминается. Пусть это будет в упрек всей нашей поповской братии и священникам. Не любят священники говорить проповеди на погребении, а надо.
Современные проблемы «прикручиваем» к любой проповеди, а тема смерти забывается…
– Наверное, это зависит от того, что священнику сложно подобрать слова. Особенно если это смерть молодого человека или смерть ребенка…
– Для этого есть громадный библейский опыт. Слов сказано на погребении столько, что можно выбрать. А тем более сейчас еще есть опыт в социальных сетях. Все можно найти и можно подобрать слова. Дело в том, что во время похорон вольно или невольно, верующий ты или неверующий, но ты мысленно примеряешь этот гроб на себя в любом случае. Думаешь, что и ты так будешь лежать и надо бы сказать, чтобы другой тканью гроб обшили. Это будет обязательно присутствовать. Во-вторых, обратите внимание, как люди во время погребения все время стараются делать всё правильно, хотя из этих правил 90 процентов можно уже выбросить.
– Вы имеете в виду, что нужно свечку держать определенным образом?
– И свечку, и некоторые кладут соль. Я столько видел обрядов.
– Это же суеверия чистой воды.
– Просто люди хотят все сделать правильно. Это происходит, потому что мы мало говорим о смерти. Последнее действие в материальном мире – о нем мы очень мало говорим, а должны говорить больше. Ко дню рождения мы готовимся, каждый год его отмечаем по несколько раз. Потом еще день свадьбы, Новый год. А ко дню смерти не готовимся никак. И когда, к сожалению, такое случается, умирает человек средних лет, в семье нет ни копейки, чтобы его похоронить. Это плохо. Я понимаю, что жизнь сложная, но все равно ты должен какую-то определенную сумму вместе с брюками, рубашкой или платьем держать на всякий случай. А кто его знает? А мы этого не хотим. Мы считаем, что, если подумаем о смерти, она тут же к нам придет. А ничего подобного! Она, наоборот, побоится приходить. Начинаешь об этом говорить прихожанам, а тебе в ответ: «Батюшка, и так проблем хватает! Еще ты со своими похоронами». Я же говорю об этом постоянно. Во всех книгах у меня обязательно два-три рассказа связаны со смертью. Но воз и ныне там…
– Мы должны следовать завету «помни день смертный, и вовек не согрешишь» (см.: (Сир. 7: 39). Это руководство к действию для любого христианина. Но мы старательно эту память от себя отсекаем. Мы не хотим об этом думать. Мы думаем, что мы вечные? Или мы считаем, что мы проскочим этот момент, Господь милостив и Он нас все равно примет в Царствие Небесное?
– Идея всепрощения существует сегодня, и многие так думают. Даже те, кто ходит в церковь, думают, что живут как все, поэтому и их тоже Бог простит. И отсюда делается вывод, что в церковь можно часто не ходить – перед смертью подойду и покаюсь. Но обычно ты не успеваешь, не дает тебе времени Господь. Память смертная должна быть. Знаете, почему ее нет и почему мы о смерти стараемся не думать? У нас дома нет фотографий наших прадедушек и прабабушек. Хотя мы живем уже в таком периоде жизни, что, по крайней мере, прабабушку точно можем найти. Да, у некоторых семей собраны целые геологические древа, семейные альбомы, а есть те, кто об этом не знает, и у них какой-нибудь Сильвестр Сталлоне висит на стене вместо прадедушки. Нет этой последовательности рода. Если бы она была, тогда бы все знали, кто как жил и умер. Ведь для чего ставятся даты смерти? Не для того, чтобы ты не забыл, в какой день человек умер. Дата смерти для того, чтобы ты понял, что все проходит в этом мире. Смерть может прийти как на 20-летие, так и на 60-летие, 90-столетие. Об этом и святитель Феофан Затворник говорил, что даты пишут, чтобы все знали, что никто не вечен под луной и в конце концов мы не можем предположить, когда умрем. Наши дети зачастую не знают дни памяти своих родных. Я, например, знаю день смерти бабушки и дедушки, а моя дочь уже не знает. А если бы помнила, то пусть и не в церковь побежала бы панихиду заказывать, а хотя бы лоб перекрестила за упокой. Мы не воспитываем в человеке то, что смерть – это реальность.
Перед смертью подойду и покаюсь… но обычно ты не успеваешь, не дает тебе времени Господь
– Многие, наверное, считают, что они из земной жизни переходят в вечное ничто. Даже если ты христианин, ты думаешь, что незачем бороться со страстями, бороться с грехами, если ты окажешься где-то, где ничего уже не будет нужно. Не зря говорят, что через пять минут после смерти ни одного атеиста не остается. Все веруют, но только уже уста не открываются, чтобы сказать: «Господи, помилуй». Уже поздно. Вопрос в том, что даже верующие люди все равно остаются атеистами, ведь до какого-то момента мы считаем, что уйдем в никуда.
– Мы боимся принять смерть, потому что у нас вера слаба. Даже если ты верующий человек, это не значит, что ты не будешь бояться смерти.
Мы боимся принять смерть, потому что у нас вера слаба
– Это ведь естественно.
– Страх смерти он естественный. Даже современные военачальники говорят, что нужно бояться смерти и беречься от нее. Страх должен быть. Это только какой-то наркоман обкуренный не боится, умрет он или нет. Но страх не должен быть ужастиком.
– Мне кажется, что, как правило, бабушки больше на эту тему задумываются. Даже если ты даешь им взаймы, они стараются максимально быстро вернуть. Они говорят: «Завтра я помру и буду тебе должна. Не приведи, Господи! И давай я тебе последние рубли отдам, я не хочу никому быть должной». Мне кажется, что это один из вариантов памятования о смерти, чтобы ты пришел с чистой совестью и без долгов.
– Дело не только в долгах. Она все распишет, как должно быть, что нужно делать. Какая должна быть смертная одежда, какие ленты. Обязательно все это есть.
– И в каких церквях следует ее помянуть…
– Да. Но что самое интересно, такие бабушки говорят: «Батюшка, я смерти не боюсь. Я в любое время готова». А заходишь к ней в квартиру, спрашивает, почему не надел маску, просит руки помыть, а потом уже в комнату заходить.
– Еще я слышала историю, что человек в какой-то момент дошел до осознания, что он чист, что он покаялся и переменил ум и ждет этой смерти, потому что он к ней готов. В этот момент он ее не боится и намеренно ее приближает и ожидает. Это тоже, как мне кажется, неправильно. Только Господь ведает этими вопросами.
– Это грех. Не ты решал, когда ты родился, и не тебе решать, когда ты умрешь. Это прерогатива Бога – решать, когда вдуть в тебя душу и когда ее забрать Себе. Это самовлюбленность, она тоже бывает.
– Это, наверное, сопряжено с грехом гордыни, потому что я якобы лучше знаю, чем Господь.
– Да, конечно. Гордость всех сортов бывает – экономическая, политическая, да какая хочешь.
– Вы считаете, что мы мало говорим о смерти. Вернемся к теме родительских суббот. Церковь специально нам говорит: «Молитесь, поминайте своих близких, они ждут вашей молитвы». А мы иногда ленимся и думаем, что дома перекрестим лоб и этого достаточно. Но ведь важно в соборной молитве поминать. Пусть Литургию сложно выстоять, но панихиду, литию можно. А мы все ленимся…
– На Димитриевскую субботу я пишу у себя «ВКонтакте», чтобы мне присылали записки. Эти люди в большинстве случаев могли пойти в храм, но проще написать и отделаться. Они думают написать отцу Александру, а он помолится. Это проявление духовной лени. Я понимаю, если у человека нет вокруг ни одного храма, или работы много, или он больной лежит. Но в остальных случаях можно прийти.
– А как можно человеку сказать и попросить, чтобы он тоже молился? На мой взгляд, молитва имеет значение, когда ты молишься вместе со священником и людьми, которые стоят в этот момент в храме. Как человеку доказать, что он должен не лениться и пойти?
– Это тяжело. В деревнях и селах если человек заболел, то созывают всех подряд, чтобы люди были рядом. Народ пойдет, оповестит, все сбегутся и начнут помогать. Точно так же и соборная молитва, когда все вместе. Сколько раз прихожане мне говорили, что сходили помолились в храм, и легче стало на душе.
– Я слышала, что панихида после Литургии – это самое правильное и самое благодатное богослужение, потому что ты просишь за другого человека, а не за себя. В этом есть твое особое молитвенное предстояние перед Господом за того, кого уже нет. Как Вы к этому относитесь?
– Я считаю, что молиться о других нужно. Но считать, что ты становишься праведником из-за того, что молишься за кого-то, не нужно. Знаете, за скольких людей я молюсь? Даже они не знают. Сила молитвы в искренности, когда у тебя симфония души, тела и чувства. Молитва заключается не в перечислении имен. Конечно, такая молитва тоже будет учтена. Это соломинка, которая удержит нас от падения, за которую можно ухватиться. Но это больше отработка.
Сила молитвы в искренности, когда у тебя симфония души, тела и чувства
– Вам, как священнику, наверняка задают вопрос о том, что люди поминают всех, воцерковленных или нет, знакомых и незнакомых. Как правильно поступать?
– Я учу своих прихожан и говорю поминать тех, кого знаешь лично, кто касался каким-то образом твоей жизни, с кем были пресечения ваших жизненных устремлений.
– А если это прапрабабушка, которую я не знаю?
– Это не должен быть длинный список. Это должны быть те, кто вас касался и имел к вам отношение, память о которых для вас важна, потому что без этих людей ты бы не появился. У нас в церковной лавке стоит женщина и принимает записки. Я всегда ей говорю: «Шура, родная моя, когда ты мне отдаешь "простыни" от одного человека, то он не знает и большую часть из них. Объясни им, что не нужно так делать». А она говорит: «Как же, батюшка? Нужно же за всех молиться». Но это не молитва, а стремление показать себя молитвенником перед другими. Редко можно встретить молитвенника, который действительно всех знает из списка. Нужно относиться к этому серьезно. А эти «простыни» никому не нужны. Часто священнику, чтобы все прочесть, нужно не полтора часа Литургии, а все три с половиной. Этого делать не нужно. Священник сам уже устает перечислять все имена.
– Поправьте меня, если это не так. Я не знаю, были ли воцерковлены мои прапрабабушки или прапрадедушки, но я руководствуюсь тем, что мои родные, рожденные в 19-м веке, не могли не быть крещеными христианами.
– Не могли. Но если даже это не так, то претензий к тебе не будет по этому поводу. Это тот грех, за который не нужно каяться на соборовании.
Протоиерей Александр Авдюгин
Беседовала Наталья Шатова
